Так происходило все годы изоляции до сегодняшнего дня. Теперь же случилось то, что сломало привычную неизбежность повиновения и безысходности. Вектор дальнейшей судьбы каторжан резко поменял направление. Если вчера они имели право на выживание, то сегодня могли только выбирать между двумя вариантами смерти.
Средний возраст собравшихся в Общем Доме перевалил далеко за шестьдесят. Патриарху колонии – Кори Янгу – исполнилось семьдесят шесть, он жил на Плато уже более тридцати лет. Избранному на этот сезон Координатором Димову недавно стукнуло шестьдесят два. Самым молодым здесь был Лео, его посадили у самой двери, специально подчеркивая статус приглашенного.
– Огромный корабль с Даргона, который послали за Пером Йенсеном, – говорил Димов. – Или за всеми нами? Дома что-то случилось, там произошли какие-то перемены. Но неужели те, кто послал корабль, не знают: единственная посадочная площадка на планете находится на той стороне Пропасти?
– Я удивлен, что кто-то вообще о нас вспомнил, – мрачно усмехнулся Кори Янг. – Людская память коротка. И если за эти одиннадцать лет на Даргоне действительно что-то происходило, всем им было не до нас.
– Но корабль все же прилетел, и двери его челнока может открыть только генетический код Пера Йенсена или его потомков, – сказал Димов.
– Для этого охранникам нужен Оле, – сказал Мороган. – Думаю, они не остановятся ни перед чем, чтобы его получить.
– В их руках его отец Ларс, – напомнил Кори Янг. – Уже четыре года.
– Мы не знаем, что произошло с Ларсом, – покачал головой Димов.
– Мы вообще не знаем, что они делают с пленниками. Я очень надеюсь, что он жив и охранникам просто неизвестно его имя…
– Чтобы завладеть кораблем и убраться отсюда, они действительно пойдут на все, – сказал хранитель пищи Гьона. Он сидел на массивной деревянной табуретке возле окна, слегка раскачиваясь и потирая культю левой руки, которую потерял несколько лет назад в схватке с многоножкой.
– Мы можем попытаться вступить с ними в переговоры, – предположил Мороган. – Это же межзвездник, на нем хватит места для всех.
– Если на Даргоне произошли перемены, то охранников вряд ли там ждут, – заметил Димов.
– Вот именно, – сказал Гьон. – Им совсем не обязательно возвращаться на Даргон. Космос велик. Охранники вольны выбрать любую планету, где никто не слышал ни о Даргоне, ни о Тюряге, ни о нас. Но брать туда с собой каторжников им тем более ни к чему. Поэтому не думаю, что они станут с нами договариваться.
– Если у них не будет Оле, то никуда улететь они не смогут, – возразил Димов.
– Ну и что? – хмыкнул Гьон. – Если мы не подчинимся, вначале они станут искать его сами. Они будут убивать всех, кто попадет им в руки, будут уничтожать наши поля и фермы. Нам останется лишь убегать и прятаться, охота будет долгой, но в конце концов большинство из нас перебьют или обратят в рабов. Нам не выстоять.
Все это время Лео молчал. Хотя пустые разговоры стариков вызывали у него скуку и раздражение, он повиновался установленным правилам. Однако сейчас вытерпеть не мог. Лео намеренно шумно вскочил со своего места и шагнул на середину комнаты. Собравшиеся дружно повернули к нему головы – кто с удивлением, кто с недовольством.
– Пусть Оле откроет охранникам корабль, – воскликнул он. – Пусть они убираются с планеты навсегда. Что в этом плохого? Зато планета станет нашей!
– Она и так наша, молодой охотник Лео, – брюзгливо и печально произнес Кори Янг. – Точнее, ее крохотный кусочек – вот это самое Плато, за пределы которого мы никогда не выберемся. Нам не преодолеть ни Пропасти, ни океана, мы обречены оставаться здесь всегда! Здесь нет металлов, нет угля, здесь вообще ничего нет. Да, мы кое-как приспособились, мы не умираем с голоду, потому что иногда получаем орудия труда с той стороны Пропасти, и в наших семьях рождаются дети. Но через три поколения после того, как умрет последний старик, люди окончательно превратятся в дикарей, а еще через какое-то время они отсюда просто исчезнут. На такой маленькой территории сообществу людей не выжить. Это закон биологии, просто поверь мне Лео, что он существует и через него переступить нельзя.