– Ну что, ублюдок, хочешь еще попробовать, а? Хочешь? – Она угрожающе замахнулась сковородкой и ринулась на меня. – Ну же, давай!
Я отскочил назад, потирая расцарапанную щеку.
– Дура! Я не дал тебе взлететь на воздух, а ты за это хочешь вышибить мне мозги?
– Я готовила тебе завтрак! – она запустила пальцы в свою черную спутанную шевелюру и показала мне кровь. – А ты, скотина, мне голову разбил!
– Я спас твою задницу, вот что я сделал.
Отвернувшись, я стал открывать окна, чтобы выпустить газ. Вместо стекол на кухне кое-где стояли обычные картонки, которые я без труда выдернул, но одну из уцелевших рам заклинило.
– Сукин сын!
Я оглянулся как раз вовремя, чтобы увернуться от сковородки. Вырвав оружие из рук Мэгги, я грубо оттолкнул ее и снова занялся окнами. Она вернулась и, пока я тянул на себя створку окна, попыталась добраться до меня спереди. Все лицо мне исцарапала ногтями. В конце концов я опять ее отпихнул, а когда она попыталась приблизиться вновь, помахал в воздухе сковородкой.
– Щас получишь!
Она попятилась, не сводя глаз со сковороды, и завелась по новой:
– И это все, что ты мне можешь сказать? «Я спас твою задницу»? – Ее лицо пылало от ярости. – А как насчет «спасибо, Мэгги, что решила починить духовку» или «спасибо, Мэгги, что хотела накормить меня чем-нибудь вкусненьким перед работой»? – Она смачно харкнула в мою сторону, но промахнулась и попала в стену. – Сам теперь готовь свой драгоценный завтрак! Чтоб я еще когда-нибудь это делала – да никогда в жизни!
Я уставился на нее.
– Слушай, да ты тупее, чем целое стадо трогов! – Я махнул сковородкой в сторону плиты. – Проверять утечку газа зажигалкой! У тебя вообще мозги в башке есть?
– Не смей так со мной разговаривать! Ты, трогнутый…
Она запнулась на полуслове и вдруг осела на пол, словно на голову ей обрушилась лавина бетонного дождя. Просто плюхнулась на желтые плиты пола в полном шоке.
– О… – Она уставилась на меня, вытаращив глаза. – Прости, Трев, я об этом как-то не подумала. – Она посмотрела на валявшуюся в углу зажигалку. – О черт… – Она обхватила голову руками. – О-о… Bay…
Мэгги начала икать, потом всхлипывать. Когда она снова подняла на меня большие карие глаза, они были полны слез.
– Прости меня, пожалуйста. Пожалуйста, пожалуйста, прости. – Слезы покатились ручьем, струйками стекая у нее по щекам. – Я как-то не подумала. Просто не подумала.
Я по-прежнему был настроен решительно, но Мэгги сидела на полу такая несчастная, сникшая и виноватая, что всю мою воинственность как ветром сдуло.
– Ладно, проехали. – Я поставил сковородку на плиту и снова занялся окнами. В кухне зашевелился ветерок, и газовой вони поубавилось. Когда циркуляция воздуха стала более или менее сносной, я отодвинул плиту от стены. По всем конфоркам были раскиданы ломтики бекона – мягкие, уже подтаявшие полоски свинины. «Что-то вкусненькое» в представлении Мэгги… Мой дедушка пришел бы от нее в восторг: он был ярым сторонником плотных завтраков. Вот только «Заморозка-люкс»… Полуфабрикатов он терпеть не мог.
Мэгги заметила, что я разглядываю куски бекона.
– Сможешь починить духовку?
– Потом. Мне пора на работу.
Она вытерла глаза ладонью.
– Ну вот, только бекон зря испортила, – сказала она. – Прости.
– Да ладно, ерунда.
– Я шесть магазинов обошла, пока его обнаружила. Это была последняя пачка, и мне сказали, что неизвестно, будет ли еще привоз.
На это мне нечего было ответить. Я нашел газовый вентиль и хорошенько закрутил. Принюхался. Обошел кухню. Запах газа почти выветрился.
Только теперь я заметил, что у меня трясутся руки. Попытался вытащить из ящика пакетик кофе и уронил: он плюхнулся на столешницу, словно пузырь с водой. Я положил дрожащие ладони на стол и всем весом навалился на них, чтобы унять дрожь. Тогда вместо кистей начали трястись локти. Все-таки не каждое утро едва не взлетаешь на воздух.
«А вообще-то забавно, – вдруг подумал я. – Чаще всего в газовой трубе вообще ничего нет. И вот надо же: в тот самый день, когда неожиданно дали газ, Мэгги решила поиграть в слесаря-наладчика». Я едва удержался, чтобы не захихикать. Мэгги сидела на полу посреди кухни, тихонько шмыгая носом.
– Прости меня, пожалуйста, – сказала она опять.
– Да все уже, все. Забудь.
Я снял ладони со стола. Они больше не ходили ходуном. Ну вот, уже кое-что. Я наконец разорвал пакетик кофе и залпом выпил холодное содержимое. После событий этого утра кофеин прямо успокаивал.
– Нет, правда, мне так стыдно. Я чуть не убила нас обоих.
Я собирался сказать что-нибудь язвительное – но какой смысл? Бесполезная жестокость!