Вот высокоразвитая цивилизация Канопуса колонизует планету Роанда (самоназвание — Шикаста), в которой очень скоро начинает угадываться Земля. Примитивные существа-аборигены подтягиваются до более высокого уровня, устанавливается ментальная связь с далекой космической метрополией. Но какое невезение! Возмущение звездных полей затрудняет связь, и этим тут же пользуются диверсанты с нехорошей планеты Шаммат, превратившие аборигенов в источник негативных эмоций, необходимых для обитателей этой самой Шаммат. Дальнейшее развитие человечества проходит под знаком непрерывной борьбы агентов Канопуса за остатки былого влияния. Лессинг не стесняется объяснять упомянутой борьбой любые пришедшие ей на ум исторические события — от легендарных (всемирный потоп) до самых что ни на есть реальных. Этакая криптоистория в духе эзотериков-шамбалистов или уфологов…
По ходу дела выясняется, что главной бедой сбитого с пути истинного человечества, его «дегенеративной болезнью» писательница считает индивидуализм во всех проявлениях. Это и ерть ее объяснение наших многочисленных проблем? Мягко говоря, объяснение спорное: любые достижения земной цивилизации, как мы знаем из истории, имеют в своей основе прозрения и подвиги конкретных индивидов, тогда как все общества, угнетавшие личность, стригшие всех под одну гребенку, плохо кончили… Поразительным равнодушием к судьбе отдельно взятого человека отличается как сама Лессинг, так и ее герои: агенты высокоразвитого Канопуса вполне могут устроить кровавую бойню без видимых причин только потому, что писательнице захотелось дать «оригинальную» трактовку разрушению библейских Содома и Гоморры. Рассуждая о террористах XX века (да, есть и такая тема в этой многогранной пенталогии), Лессинг сожалеет, что мало говорится о солидарной вине всего общества в их преступлениях: мол, кто-то же их довел до жизни такой… Ну и предлагаемый ею рецепт спасения в высшей степени «радует»: надеяться, по мнению писательницы, можно только на третью мировую и на разрушение всех нынешних порядков — тогда изрядно поредевшее человечество получит шанс начать с нуля и построить что-то совершенно иное. Вот так, не больше и не меньше.
Забавно, что феминистка, интернационалистка и фанатка социальной справедливости Лессинг в этом пункте полностью совпала с таким российским «красным консерватором», как Александр Проханов. В романе последнего «Господин Гексоген», написанном двумя десятилетиями позднее «Канопуса…», высказываются схожие надежды: пусть, мол, нынешний мир «распадется на атомы», разрушим его до основанья, а затем… Как мечты о массовых разрушениях сочетаются у этих людей с декларациями любви к человечеству, понять невозможно.
Наверное, нельзя сказать, что пенталогию «Канопус в Аргосе» не стоит ни в коем случае читать никому. Она может понравиться, например, ценителям НФ 1970-х, известной своей демонстративной усложненностью. Но для рецензента эти тексты Лессинг стали ярким примером того, что философская фантастика, даже пожертвовавшая ради философствований и персонажами, и сюжетом, совсем необязательно должна оказаться фантастикой умной.
Александр РОЙФЕ
ВЕХИ
Вл. Гаков Тревожные сны поэта
Эдгар Аллан По был одним из первых писателей, кому титул «научный фантаст» принадлежит по праву. Из великой триады, заложившей в позапрошлом веке основания этой литературы, именно американцу достались лавры первопроходца. И этапы его собственного пути в литературе хронологически располагались совсем не в той последовательности, которая сложилась в памяти и восприятии потомков.
19 января 2009 года мир отметил 200-летие со дня рождения Эдгара Аллана По. Его считают родоначальником и классиком сразу несколько жанров и направлений литературы. «Звездным мигом» американской поэзии, по мнению большинства критиков, стал день публикации самого знаменитого стихотворения По — «Ворон». Вся мировая детективная проза вышла из рассказов По о сыщике-любителе Огюсте Дюпене — «Убийство на улице Морг», «Тайна Мари Роже» и «Украденное письмо». И где была бы нынешняя американская новеллистика без его блестящих коротких рассказов, а литература ужасов — без его знаменитых «страшилок», большей частью экранизированных, от которых и спустя два века у впечатлительного читателя и зрителя мороз по коже! А без двух десятков его рассказов и одной повести-розыгрыша не было бы и современной научной фантастики.