И наконец, мы подошли к одному весьма щекотливому вопросу, который прежде затрагивали лишь по касательной: чем, собственно, отличается ФД от фантастики как литературного приема и не является ли первое лишь производным от второго? Вспомним случай с уэллсовской машиной времени. В 1895 году, когда двигатели были в основном паровыми, допущение возможности аппарата, способного перемещаться в четвертом измерении, было отчаянно смелым и свежим. Но вот машину времени фантасты использовали во второй, третий, четвертый раз… Свою свежесть ФД утратило очень быстро, перестало быть базовым, сюжетообразующим допущением, переместившись в производные, а то и во вспомогательные. А потом и вовсе утратило значение фантдопущения, превратившись в расхожий литературный прием.
Хорошей иллюстрацией подобного превращения служит замечательная повесть Кира Булычёва «Похищение чародея». Есть ли нам дело, какую именно модель МВ использовали пришельцы из будущего, дабы попасть сначала в XX, а затем и в XIII век? Никакого! Нам гораздо интереснее знать, что эти пришельцы собираются там делать. Правда, для того чтобы столкнуть сразу три исторические эпохи, Булычёв сделал свое ФД о невозможности перемещения сразу на четырнадцать столетий назад без промежуточной станции.
Другой пример — придуманная братьями Стругацкими в повести «Понедельник начинается в субботу» машина для перемещения в описываемое будущее. Но ее уже никак нельзя считать полноценным фантдопущением, перед нами лишь прекрасно использованный в сатирических целях литературный прием.
Напоследок еще об одном специфическом типе ФД: ложное (отвлекающее) допущение. Его цель — временно дезориентировать читателя, пустить «по ложному следу», дабы эффектнее раскрыть допущение основное. Наиболее показательный пример ложного ФД — кинотрилогия «Матрица». Уже в первом фильме в ход идет ложное ФД: основное предназначение людей, порабощенных машинами — выработка электроэнергии из их собственных тел. Однако в третьей серии выясняется, что основное предназначение людей (и Матрицы, и находящихся вне ее бунтарей, и самого Избранного) совсем иное. Предназначение — некое обогащение «духовного мира» управляющих Землей машинных Суперинтеллектов, без людей невозможное.
Бойтесь «Данайцев», дары приносящих!Надо сказать, что мы не видим ничего дурного в превращении ФД в общеупотребительный литературный прием. Если автор не поленился и придумал что-то свое, то позаимствованное из общего банка данных ФД не повредит его произведению. Как правило, современные фантастические сочинения как раз и представляют собой комбинацию фантдопущений. Другое дело, когда автор не берет на себя труд привнести свежесть в собственное творение, в таком случае мы имеем дело с одним из бесчисленных литературных клонов, получивших наименование «антуражной фантастики». Более того, избитость литературного приема, давным-давно бывшего фантдопущением, приводит к тому, что произведение, определенное автором или издателем как фантастическое, вовсе не является таковым.
Пример «Эвакуатора» Дмитрия Быкова мы уже приводили. Не менее разителен случай с романом популярнейшего Бориса Акунина, названный скромно и без затей «Фантастикой». Попытаемся определить, какое же ФД сделал Акунин в этом произведении. Два главных героя, уцелевшие в ДТП, приобрели сверхспособности и на этом основан весь сюжет. Как говорится, «идея свежая, несмотря на то, что оригинальная». Похожий пример — роман Татьяны Толстой «Кысь», хотя и не названный фантастическим, но признанный таковым фэндомом (в последние годы приобретшим достойную сожаления привычку тащить в дом, что попало). В основе «Кыси» лежит допущение, что после глобальной ядерной войны Москва погрузится в какое-то подобие позднего русского средневековья с присущим этому периоду патриархальным укладом, странным образом сочетающимся с реалиями позднесоветской действительности. Отчего так вышло и к чему все пришло, читатель так и не узнает, ибо не об этом писано! А о чем? О Кыси, некоей жуткой твари, терзающей сознание слабоумного главного героя? Так ведь и о Кыси мы ничего толком не узнаем, разве что получаем лишнее подтверждение избитой истины, что сон разума порождает чудовищ. «Кысь» — это типичное произведение-мимикрант. Как и романы вышеупомянутых Быкова и Акунина. И главный критерий, позволяющий отделить этих агнцев Большой Литературы от козлищ Научной Фантастики, все тот же — непроговоренность либо штампованность фантдопущения как сюжето- и мирообразующего фактора.