Утром я пошел в храм. Когда до церкви оставалось метров сорок, я заподозрил неладное: дверь была приоткрыта, а Джексон всегда плотно закрывал ее. Войдя, я сразу понял, что робот даже не приступал к своим утренним обязанностям: пол затоптан, цветы не политы, мусор не вынесен.
Да уж, подумал я, есть у него душа или нет, но своим поведением он все больше напоминает не самого добропорядочного человека. Харви, может, и более примитивная модель, но всегда выполнял повседневную работу, никогда не оказывался не в духе и, уж конечно, не выказывал обиды. Только людям позволена роскошь дурного настроения и скверного поведения.
Потом я увидел, что дверь в кабинет висит на одной петле и разбита в не поддающийся ремонту хлам. Первой пришла мысль об ограблении, и я в панике бросился в кабинет, на мгновение забыв, что красть там совершенно нечего.
И замер на пороге. На полу лежал Джексон. Его металлическое тело покрывали выбоины и царапины, одна нога была выдернута, рука наполовину отпилена, а голова расплющена и искорежена так, что и на голову не походила.
Не надо быть гением, чтобы осмыслить случившееся. Моим прихожанам не понравилась выходка Джексона, еще меньше понравились мои слова, поэтому они решили принять самые надежные меры, чтобы никогда не пришлось делить церковную скамью с роботом. Это были не пришлые чужаки, не пьяные хулиганы. Это моя паства, мои прихожане. Лишь одна мысль завладела сознанием: «Если после всех моих тяжких трудов на их благо они способны на подобные поступки, то как их действия характеризуют меня, дававшего им, как казалось, духовное и нравственное руководство?»
Я опустился на колени возле Джексона. Господи, да его же совершенно испортили! Чем внимательнее я смотрел, тем больше находил вмятин, трещин и царапин. По меньшей мере у одного из атакующих было что-то вроде лома или ледоруба, и он тупо долбил и долбил металлическое тело. Другой притащил циркулярку… Остальные тоже использовали разные инструменты…
Интересно, страдал ли он. Чувствуют ли роботы боль? Думаю, нет. Однако я также не допускал, что они верят в Бога. Так что я могу знать?
Я принялся собирать обломки в одну кучу. Разбросанные куски бывшего разумного существа будто бы оскверняли дом Божий, опошляли святое место. Когда я передвинул остов робота с оставшейся рукой, то увидел единственную фразу, нацарапанную на плитке металлическим пальцем:
Прости их, Отче, ибо не ведают они, что творят.[10]
* * *На следующий день я подал прошение об отставке. По сути, я полностью отказался от своего истинного призвания. Последние восемь лет тружусь плотником. Большого дохода занятие не приносит, но это честный труд, и, согласно Библии, эту профессию выбирали люди и гораздо более достойные. Весь мой штат составляют роботы. Я постоянно общаюсь с ними, но до сих пор ни один из них не заинтересовался ничем, кроме плотничного дела.
Джексона я вернул на робозавод. Не знаю почему. Он определенно заслужил погребения по-христиански, но я не стал его хоронить. Значит ли это, что где-то в глубине сознания я не верю в душу робота? Не знаю. Несомненно одно: мне до сих пор стыдно за себя. Какова бы ни была его вина, он заслуживал лучшего.
Не знаю, что с ним сделали на заводе. Наверное, разобрали на части. Мне его не хватает, и это гораздо большее, чем дискомфорт, который испытываешь, лишившись какого-то бытового устройства. Каждую Пасху я приезжаю на свалку позади робозавода и возлагаю там венок. Я остался вполне религиозным и верю, что Джексон знает об этом, а может, даже благодарит меня. Я действительно думаю, что если буду вести достаточно добропорядочную жизнь, возможно, в ближайшие годы снова увижу его. А когда увижу, то обязательно скажу, что он был прав во всем.
Он простил других. Наверное, простит и меня.
Перевела с английского Татьяна МУРИНА
© Mike Resnick. Article of Faith. 2008. Публикуется с разрешения автора.
Тони Баллантайн Операционная система «Аристотель»
— Сможешь починить? — спросил я.
Кен созерцал экран с полуулыбкой, в которую его губы складываются всякий раз, как он делает мне одолжение.
— Чинить тут нечего, — фыркнул он. — Ты перестарался, задавая параметры защиты. Небось комп обнаружил в твоей писанине недопустимые выражения.
— Что за намеки?…
Кен хохотнул.
— Не лезь в бутылку. Эта функция добавлена, чтоб закрыть детям доступ ко всякой гадости в Интернете. Конечно, большинство ребятишек легко ее отключит… Не парься. Пять минут, и все в ажуре.
— Замечательно.