— Тут такое дело, Серёжа, — начал он, усевшись напротив и для начала помявшись, будто и без того не помят был. — Это я к тебе насчет дьяволов тех песчаных.
И я вот сразу, не поверите, сразу, с ходу и окончательно понял, что передо мной спецагент. Уж не знаю, какого ведомства, но спецагент точно.
Насчет спецагентов. Я так думаю, что во всех неприятностях нашей экспедиции, да и в моих личных неприятностях виноваты, в первую очередь, именно эти самые спецагенты. Не то чтобы они какие-то зловредные были и пакости нам устраивали, а просто сам тот факт, что они были. Засекреченные, под прикрытием, совершенно не расшифрованные — они были. Нам про них никто не говорил, и между собой мы почти никогда о спецагентах не говорили, однако мы все знаем, что в нашей стране не только информационных агентств навалом, но и очень хорошо информированных агентств тоже достаточно. И мы все прекрасно отдавали себе отчет в том, что уж если такое мероприятие — экспедиция на Марс, то они его ни за что не пропустят: пару-тройку своих людей обязательно приставят к команде. Даром, что ли, у нас восемнадцать человек экипаж? Причем тут так. Каждое агентство — штука вполне опасная и способная попортить тебе жизнь так, что и жить не захочешь. Примеров тому нет, разговоров масса. Поэтому каждый из нас вроде и знает, что в экипаже просто обязаны быть спецагенты, а с другой стороны, не знает ничего этого, и все разговоры об этом полной чушью считает, и голову себе этой чушью не заморачивает. Получается такое, тут один писал как-то, двоемыслие — думаешь одно, но на самом деле думаешь и другое, глубоко внутри, вроде как бы даже и не думаешь, и не знаешь, а как доведется столкнуться, так сразу же, с ходу и окончательно ты все вспомнил, и все знаешь, и чувствуешь кожей — вот-вот кранты. А двоемыслие — это что-то вроде шизофрении (пусть простят меня медики, если что, я вообще-то специалист по части воды, а в остальном могу ошибаться), и в перспективе такого человека ждет разлад с самим собой, а если насчет целой команды таких людей, то эту команду тоже ждут проблемы неприятного сорта.
Специально подобранные, социально тренированные, но чужие друг другу люди, впервые увидевшиеся за несколько месяцев до старта. Контакт налаживается легко, легко вживаются в роли и засланные людишки. Мы даже вычислять их не собирались, мы не думали о них и, конечно же, не боялись — мы просто держали это дело в подсознании. Чтоб не думать.
У американцев, полагаю, были те же проблемы, что и у нас.
Я при этих словах Никиты Петровича точно так же будто бы проснулся от незнания. Спецагент! Он даже еще не представился, а я уже знал на все сто процентов.
Он сказал:
— Я, видите ли, тут по совместительству представляю одну организацию, очень, скажу вам по секрету, серьезную. И эта организация с самого начала очень интересуется… чем? Правильно! Вот этими вот самыми песчаными дьяволами, которых вы в путешествиях к американской базе ежедневно встречаете на своем пути и даже порой с ними в контакт входите. Да что там порой? Каждый раз и входите. Или не так?
Я завороженно молчал.
— Так, так, тут отрицать нечего. Мы давно записываем все ваши поездки. И не потому что мы интересуемся вами или вашими контактами с коллегами из Пойнт Ван — мы не интересуемся, нет, пока, пока! — нам эта информация совсем без надобности. Нас, как и вас, интересуют прежде всего сами песчаные дьяволы. Только они. Мы давно их изучаем, давно пытаемся понять, действительно ли они разумны. Может быть, это имитация разума? Мы не уверены до конца. А если не имитация, то каким образом могут быть разумны обыкновенные песчаные вихри? И насколько они разумны? Достаточно ли для того, чтобы установить с ними контакт? А ведь контакт — вы только вдумайтесь — это дело государственное, тут частному лицу нельзя доверяться, оно просто не может быть компетентно в таких вещах, тут, ведь вы поймите меня правильно, замешана очень высокая политика.
При этих словах Никита Петрович попытался посмотреть на меня значительно, но вышло, скорее, глупо. Он понял это и снова превратился в незамысловатого человека, который говорит замысловатые речи.
— Вы спросите, какие будут указания вам лично? (Вот уж ни за что бы не спросил, тем более у него!) Отвечу. Практически никаких. Вы свободный человек свободной страны, делайте, что делаете, мы не препятствуем, даже приветствуем слегонца… хе-хе… Но! Никому ничего об этом не говорите. Не видели никаких дьяволов, и все тут. Разве что пару раз за все время, да и то где-то на горизонте.