Тут он поднял вверх указательный палец.
— И вот еще что. Сегодня нечто непонятное случилось, то ли с аппаратурой что-то, но она вроде в порядке, я проверил, то ли еще какая-то непозволительная накладка. Почти вся ваша сегодняшняя встреча с этим вашим Ити — ну и имечко вы ему выбрали, прости Господи — почему-то не записалась, что-то типа помех. Вы не знаете, почему? И что вообще там сегодня было?
Я с самым честным видом ответил:
— Не имею ни малейшего представления — почему. Все, как всегда: он танцевал, потом мы расстались. Правда, странность одну заметил…
— Да-да! Какую? — вскинулся Никита Петрович.
— Раньше он меня почти всегда до самого кратера провожал, а сегодня умчался намного раньше, будто спешил куда-то.
— А если по времени, то вы даже дольше с ним пробыли, чем обычно.
— Может, он поэтому и спешил?
— Может быть, может быть. А может и не быть.
— Может и не быть, — уступчиво согласился я. — А тогда как?
Никита Петрович недовольно поморщился. Кажется, ему не понравилось, что задаю вопросы я, а не он.
— Словом, так, — сказал он. — Никому ничего. Записи передавать мне. Если вдруг запись не получилась, встречаемся, передаешь на словах. Советую запоминать все детали.
Я вежливо поинтересовался:
— Мы уже на ты, Никитушка? Я уже на тебя работаю?
Никита Петрович при этих моих словах совсем вызверился, наверное, подтошнила ему уже его незамысловатая роль.
— А вот не надо было с дьяволами заигрывать, — почти рявкнул он и сгинул из моей комнаты.
Я, честно говоря, не знал, что делать. Почему-то, сам не понимаю почему, мне не хотелось сдавать спецагенту этого дьяволенка. Про контакт и высокую политику я все понимал и даже согласен был с Никитой Петровичем, что не моего ума это дело. Но этот контакт был мой контакт. Это не был контакт между народами. Это был контакт между двумя (теперь уже тремя) частными существами, и спецслужбы к нему никакого отношения не имели. Если б я рассказал этому незамысловатому про дьяволенка, я бы вроде как предал и его, и его мамашу (теперь я считал, что Ити — это она), пусть там хоть что, хоть какие высокие интересы. Не мог я этого допустить.
Но я не знал, как это сделать, если все мои записи с самого начала перехватывались. Надежда была только на то, что момент рождения дьяволенка почему-то не записался. Я не верил в технический сбой и считал, что это сделала Ити. Только я не знал, нарочно она Сделала это или случайно. Когда к запретной зоне вела, все время крутилась вокруг танкетки. А дьявол — это ведь не только песок и ветер, это главным образом электричество, вполне могла и заэкранировать, и запись стереть, хотя я и не совсем понимаю как, ведь у танкетки полно всяких защит, это же не просто телега с мотором вместо лошади.
На следующий день они встретили меня оба — мама и дьяволенок. То есть сначала была только Ити. Я одновременно и пожалел, и обрадовался, что малыша нет, все ломал себе голову, как предупредить эту парочку, что за ними следят.
И тут вот что произошло. Она, вместо того чтобы исполнить обычный танец-приветствие, словно почувствовала мое беспокойство, приостановилась было рядом со мной — ну, полное ощущение, что прислушивается, — а потом вдруг такую завертела карусель вокруг танкетки, что у меня в глазах зарябило. А я как знал, смотрю — запись перестала работать. Вот это да, думаю.
Ити тут же карусель свою прекратила, и, откуда ни возьмись, малыш налетел. Теперь можно! Во я обрадовался!
Они были совсем одинаковые — и мамаша, и ее дьяволенок, — но я с ходу стал различать, кто есть кто. Двигался малыш совершенно иначе. Никаких тебе танцев приветствия и прочих реверансов, налетел как вихрь (то есть он и есть вихрь), раза три прошел через танкетку туда-сюда, причем почти не мигало. Суматошный, стремительный и не то что неуверенный в движениях, а такой — враскачку немножко. Перепутать их было просто невозможно.
Поиграл я с ними в охотку, Ити тоже поучаствовала, но в основном в сторонке крутилась, приглядывалась. Интересно, чем они смотрят?
Еще дьяволы танцевали, еще я мигал им, гонялся за ними, пятился, а уже новое беспокойство стало меня точить — что говорить спецагенту, если каждый день запись будет стираться. Ведь он не поверит ни одному моему слову, он придумает что-нибудь еще, чтобы посмотреть, чем я тут занимаюсь с дьяволами.
Я в тот момент играл с ними в запретной зоне, с которой после рождения дьяволенка запрет был явно снят. Во всяком случае для меня. И я подумал: вот было бы здорово, если бы при выходе из зоны малыш убрался, запись возобновилась и там осталась бы одна Ити.