«Все же мутное происхождение не дает ему покоя!» — усмехнулся про себя Кей.
— В общем, остальное — ненужные подробности. Тысячу лет знатнейшие фамилии Империи, и прежде всего будущие Императоры, учились здесь, в Нижнеяме. И вместе с гритольдской знатью убивали здесь нелюдей. Порой весьма именитых, они тоже попадали в плен. То, что убивали людей, не важно, но вот нелюди… Между прочим, морально нестойкому кшатрию запросто могли предложить убить ребенка. Эльфийскую девочку, скажем. Это не поединок, это просто готовность выполнить приказ во что бы то ни стало. Здесь ковали настоящую сталь, настоящих кшатриев. Благодаря им Империя никогда не отступает. Никогда не отступает… — Грамон медленно пошел к арене, увлекая за собой Римти. — Ну, что значила бы вся брахманская мудрость, все их знания и умения, способности использовать магию, находить лучший путь, приручать природные и эфирные силы? Что все это значило бы, не служи они простой и ясной, четко направленной силе кшатриев?
— Я всегда думал, что это мы все, включая кшатриев, направляемы брахманами, — заметил Кей. — Вся Империя, вы не поверите, буквально так и думает. Учат нас так. В школах и храмах.
— Это высшие цели, а я говорю о способе их достигать. Империя — способ жить так, как заповедовали нам боги. Жить по добру, нести его всюду. Пусть иногда и на кончике меча.
— Иногда! — хмыкнул Римти. — Да я не спорю, я всей душой за Империю. Хотя вот методы порой у нее страшные. И не всем понравятся, если рассказать.
Грамон свесился через перила и уставился на песок, будто увидел на нем пятна крови. Сзади раздались тихие шаги. Люди в серых плащах решили подойти чуть ближе. «А если спрыгнуть? — тут же подумал Кей. — Там наверняка есть выход… Но, скорее всего, он заперт. Да и куда бежать?»
— Жрать охота. Голодное какое-то путешествие. Хотя мой доктор говорит, что это полезно. Тощий такой брахман, ты его видел.
— Не помню. Извините, я вайшьи, мне у брахманов лечиться не положено. Мы друг друга сами пользуем.
— Брось… Итак, если Империя продлит договор, вспыхнут давно готовые восстания. Если не продлит — Гритольд будет уничтожен. Но на прощание капнет нам яду, выдав во все стороны информацию вот об этой арене. И вообще о Нижнеямском училище — здесь и вокруг много всего происходило. Вскрытия заживо, экспериментальные пытки… Зачет по пыткам. Приводят курсанта, дают клиента, и задача: добиться правды. А клиент знает, что если скажет правду, окажется в Цирке. Интересная игра?
— Интереснее некуда. Но есть же «брахманский допрос»?
— После «брахманского допроса» мало кто остается в своем уме. Кроме того, кшатрий должен уметь допрашивать в полевых условиях, быстро и результативно. И так, чтобы не обманули. — Грамон с хрустом потянулся, кинул быстрый взгляд на охранников. — Прикончил я бы этих ребят в полминуты, но за нами следят арбалетчики. Я это чувствую… Так что бы ты выбрал?
Кей опять задумался. «Брахманский допрос», которым в своих вариантах владеют, как минимум, эльфы, водяные и гномы, дает абсолютно четкий ответ. Сказанное на нем — чистая правда. Но настоящую силу имеют лишь показания участников или свидетелей. От того, что сам Римти, допустим, передаст этот разговор, Империя не перевернется, хоть и неприятностей будет немало. Грамон мог просто солгать. Значит, цену имеют живые свидетели того, как имперские кшатрии убивали нелюдей. За годы совместной учебы таких накопилось немало.
— Сколько свидетелей? Сотни, тысячи?
— Ага, устранение свидетелей! Самое надежное средство! — Грамон хлопнул Римти по плечу. — Молодец! Вот с того Империя и начала, только поздновато. И отказались от участия своих курсантов в Цирке поздно, всего лет десять назад. Хваленые брахманы — о чем они думали? Об Унии. Думали, что Гритольд войдет в состав Империи на условиях «столетней программы объединения». А Гритольд возьми, да и откажись! И все зависло в воздухе. Свидетелей уже не сотни, Кеюшко. Десятки. Но и «устранить» их теперь непросто. Наши люди в Гритольде сделали, что могли, но после этой ночи их больше нет. Моя поездка оказалась бесполезной. И Империя попросила десятидневной паузы… Империя, которая никогда никого ни о чем не просит.
«Переживает кшатрий. За державу ему обидно! А мне и выхода не видно…»
Где-то далеко хлопнула тяжелая дверь, раздались приближающиеся шаги.
— Идут. Так что же решат в Царьграде?