— Это игра, в которую нельзя не играть. Джесси играл на всю катушку. Джонни ли, Джесси ли, он был тем, кем был. В этом ключ. Может показаться, что Джесси умер старым, но молодым он прожил дольше многих. Вот в чем настоящая загадка. Что нами движет?
— Пока мы не уехали, — встрял я, — как давно ты знал, что Пес — это Джесси?
— Года полтора, наверное. Приблизительно с того момента, как он стал гонять по-сумасшедшему.
— И ты молчал?
Майк посмотрел на меня и скривился.
— За собой последи, — рявкнул он. — Это было дело Джесси. — Тут он пожалел о своей грубости. — К тому же мы на славу повеселились. Теперь это в прошлом.
Мэтт пошел за мной к «крайслеру». Усталые и печальные, мы выехали с кладбища. На трассе-2 я свернул к дому Мэтта.
— Рванем в память о старых временах?
— Скорее, потащимся, — отозвался Мэтт. — Я как раз в той поре, когда тащатся помаленьку. Почему бы не попрактиковаться.
В зеркальце заднего вида тек огонь фар, а после исчез, когда одна за другой машины свернули на кладбище. Луна ушла за облака. Небо над Южной Дакотой посветлело намеком на зарю. Могильные холмики тянулись у меня за локтем, и Канада тоже. Справа шоссе на юг бежало прямое и быстрое, насколько куража хватит. Из придорожных канав поднимался туман, и, возможно, в нем что-то двигалось, а может, и нет.
Больше и рассказывать почти нечего. Осень, зиму, весну и лето я ездил в Шеридан. Мормон оказался очень даже ничего — для мормона. Я упорствовал и ездил еще одну осень и еще зиму. Линда поверила. Весной мы поженились, и я ждал неприятностей. Женатым людям положено ссориться, но ничего такого не произошло. Мы много работали, через несколько лет обзавелись собственным домом, и Линда родила двух дочек. Это разочаровало мормона, но принесло облегчение мне.
Осенью и зимой, летом и весной, когда дороги были хороши лишь для двадцати миль в час под вязким снегом или восьмидесяти под палящим солнцем, шоссе лежало пустое — кроме нескольких случаев. Мисс Молли появилась как-то раз предупредить, что мост рухнул. Потом, возможно, еще раз: однажды ночью прищуренные огоньки фар мигнули, когда было поздно и я перебрал. Какой-то тип укокошил «фрейтлайнер», его трейлер лежал поперек шоссе.
Но других призраков я не видел. Хотелось бы сказать, что я видел близнецов, Джонни и Джесси, которые стояли у трассы, подавали знаки или плясали, но нет, ни разу.
Однако о Джесси я думал, и еще кое о чем… Если верить Мэтту, что Джесси суждено было умереть, я должен был понять это еще до возвращения домой. Джесси был обречен, потому что я верил в Пса Дороги. Моя вера вытолкнула Джонни наверх, стала последней каплей. Если один из них, неважно какой, становился слишком силен — обоим конец. Вот почему у Джесси не осталось выбора.
Кладбище оседало от непогоды. Некоторое время Майк за ним ухаживал, но вскоре охладел. Ветрами и дождями расплющило холмики. Оплетенные вьюнками столбики упали, и у трассы теперь стоит лишь мраморный памятник. Он не подвластен ветрам, как и маленькая плита, которую положили мы с Майком и Мэттом. Она лежит вровень с землей. Нужно знать, куда посмотреть, чтобы ее найти:
Пес Дороги
1931–1965
2 миллиона миль, более или менее.
Какую бы скорость нам не выжимать,
Человечка из пряника нам не догнать.
А теперь даже великие скоростные машины мертвы — или большая их часть. С ценами на бензин, войнами и слухами о войнах все машины в наши дни — сплошная подвеска. В поворот вписываются, как кошки, но ни когтей, ни ярости у них нет, а может, оно и к лучшему. Штат ставит меньше крестов.
Но кое-какие ревуны еще остались, и кое-кто до сих пор гоняет. Ночами, лежа в постели, слушаю бешеный рев моторов на трассе-2. Я слышу, как они режут темноту, одиноко тянутся к небу, проносятся по вечной земле. Молодые ездят, как положено молодым: колесят друг за другом или за мечтой, попадая на земли призраков и надеясь, что их нет. Молодые несутся в темноту, гоняясь друг за другом или за чем-то еще… Гоняясь за дорогой.
Перевела с английского Анна КОМАРИНЕЦ
© Jack Cady. The Night We Buried Road Dog. 1994. Публикуется с разрешения журнала «The Magazine of Fantasy Science Fiction».
Дмитрий КАЗАКОВ День сосульки
Наш бар «Красная роза» находится в самом центре города, около метро «Кузнецкий мост».
Надо выйти со станции, оставить позади арку и повернуть налево. Проделав этот нехитрый маршрут, вы увидите светящуюся вывеску в виде большого алого цветка, а под ней — дверь из темного дерева.
Тот, кто повернет золоченую ручку и переступит порог, обнаружит небольшой — на четыре столика — зал, лампы под багровыми абажурами, стены, отделанные под кирпич, стойку с табуретами, а за ней — меня.