Я прогнал серию ВР-программ, симулирующих аллостерические реакции на различные электрические импульсы. Слегка изменяя эти импульсы, я научился, подавая команды, активировать и деактивировать ферменты в моих нуклеотидных культурах. Если говорить понятно: я научился заставлять нити плясать под мою дудку. Они изгибались, рвались и состыковывались, когда мне этого хотелось.
Пора начинать нановязание. Я выращивал нуклеотидные цепочки в перекрестной матрице, обучая их образовывать уток и основу, проходя выше и ниже в перемежающейся последовательности, наподобие нитей в полотне. Теперь этому полотну требовалась выкройка.
Выкройка платья — это всего лишь функция топологического пространства: выкройка представляет собой плоский лист бумаги, содержащий множество субэлементов — различных деталей выкройки, — и каждый субэлемент существует в виде двухмерной плоскости. Далее двухмерные субэлементы соединяют, формируя объект в трехмерном пространстве, то есть собственно платье. Измените субэлементы — и платье изменит форму.
Благодаря Лорен я получил шаблоны нескольких тысяч рукавов, воротников, лифов и юбок. Каждый был оцифрован в серии нулей и единиц, которые — в правильной последовательности и с использованием осей X и У в декартовских координатах — будут диктовать границы поля в двумерном пространстве. Если я научу мою наноткань читать эти нули и единицы, то смогу заставить ткань менять форму на любой двумерный контур из нашего архива выкроек. Добавьте ось Z для складок, швов или строчек, и наноткань сможет принять трехмерную форму… соответствующую очень извилистым поверхностям нашей Сары.
Обучить наноткань менять цвет было легко. Наружная поверхность ткани должна функционировать как ионное твердое тело, в кристаллической решетке которого через равные интервалы будет отсутствовать один отрицательно заряженный ион. Каждая из таких вакансий станет захватывать один электрон, образуя F-центр: атомную структуру, способную поглощать видимый свет только с определенной длиной волны, причем диапазон длин волн будет отличаться для различных F-центров. Изменяя структуру ионных вакансий в молекулярном мостике, я смог научить наноткань отражать и поглощать различные электромагнитные волны по всему спектру видимого света — от 400 нанометров (темно-фиолетовый) до 700 нанометров (темно-красный). Настройте решетку на отражение двух или более основных цветов с различными степенями интенсивности — а дальше, используя базу данных спектральных величин, которую создала Сара, можно получить любой цвет.
У меня появились кое-какие интересные результаты по выращиваемым нуклеотидным культурам, и я попросил Сару прийти в лабораторию ВР в час дня, чтобы кое-что обсудить. Она не пришла. А это уже не было типично для нормального профессионального поведения Сары: когда дело касалось работы, она обычно была пунктуальной. Ее социальное поведение — иное дело. В те дни, когда мы были обручены, Сара опаздывала на свидания и считала это нормальным.
Она пришла в лабораторию ВР только в половине третьего. Я не стал спрашивать, почему она опоздала, но Сара все равно сочла нужным рассказать: Барт Риджфилд пригласил ее на ланч что-то там обсудить, она заболталась и позабыла о времени, ля-ля-ля, ля-ля-ля. Я знал, что Сара хочет разбудить во мне ревность, и не поддался на эту уловку. Барт Риджфилд — один из главных акционеров корпорации, финансирующей нашу лабораторию. Само собой, еще и член правления. Он также невероятно красивый миллионер, и лет ему около тридцати. Естественно, я его терпеть не мог.
Сара уселась и принялась наблюдать, как я дрессирую нуклеотиды.
— Ты действительно веришь, что сможешь это сделать, Нат? — спросила она.
Я снял ВР-очки, чтобы заглянуть в карие глаза Сары.
— Если бы не верил, что это возможно, то не стал бы и начинать. Следующий вопрос.
Я надел очки и вернулся к работе.
Сара протянула руку и надела вторые очки, желая посмотреть, что я делаю. Я настроил параметры ВР-изображения таким образом, что половина нуклеотидных цепочек в моей ткани располагалась горизонтально — нити основы, а другая половина, пересекающая их, шла вертикально — нити утка.