Чудесный тающий свет истекал в пространство.
Праздничная елка, сияя огнями и хлопушками, плыла сквозь горящий эфир.
Исполинские полотнища безмолвного огня уже достигли Луны и Земли, вызвав полярные сияния на всех полюсах. Ох, Сеятель, неужели ты нас не слышишь? Мир раскалился до совершенно уже немыслимой белесости. Даже закрыв глаза, доктор Макробер видел залитую огнем каменную площадку. Упираясь ногами в обломок базальтовой скалы, лиценциат Костя, совсем как настоящий локрский лирник, вскидывал руки, изгибался в напряжении, а наведенный попугай на его плече медленно отступал, растягивая клювом пространство. Стоя босыми ногами в потоках плывущей, как алое тесто, вулканической лавы, лангуры и хульманы с восторгом всматривались в сад огненных цветов, а выше, с оплавленного гребня смотрел на них Котопаха. Всё чики-пуки! Котопаха давно догадывался, что холодная Вселенная — это место, где жить нельзя. Ох, Сеятель, неустанно молила Ира Летчик, отведи взгляд доктора Микробера, пусть он не смотрит на меня так счастливо, пусть не видит того, что никогда не будет ему принадлежать. Чудовищные зеркала скольжения… Плывущий базальт… «В пекле объединений рая и ада»… Но сквозь безмолвие распадающегося огня уже выплескивались и плясали на месте бывшей горы исполинские буквы, начертанные голиком Глухого:
ИРА ЛЕТЧИК БЫЛА ЗДЕСЬ.
Колин Дэвис
В полной уверенности
Джон Хейл прибыл на низкогравитационный курорт «Красная Планета» теплым солнечным днем конца октября, когда холмы побурели и выцвели от засухи, а до сезона дождей оставалось еще две недели. От станции в Эйбериствите автобус вез его через трущобы железных лачуг и голодных взглядов — факт, который вспомнился ему, когда у ворот его приветствовали мадам Джоунс и ее двуствольный обрез. Из-под белой широкополой шляпы на него уставились налитые кровью глаза.
— Занесите свой багаж, пожалуйста, мистер Хейл. — Она все еще целилась из обреза в беспризорников, тащившихся за Джоном от остановки автобуса. Теперь ватага уличных мальчишек в обносках нерешительно остановилась на подвесной дорожке, перекинутой над заграждением из змеевиков. За спиной у них высокие ели обступили узкую шоссейку, по которой автобус медленно вползал назад на холм. — Никаких неприятностей я не жду, но лучше быть наготове. Помяните мое слово, мистер Хейл. Только одна сумка?
— За пятнадцать лет во флоте научишься путешествовать налегке!
Пройдя в калитку, он очутился в низкогравитационном поле
и сразу ощутил прилив сил, а его сумка потеряла значительную часть веса.
— Я не критикую, мистер Хейл.
— Простите… Я с трудом приспосабливаюсь к полной гравитации. За вашей калиткой я вешу вдвое больше моего корабля.
Только тут он обратил внимание на ее черты: от косметических подтяжек на нем раз и навсегда застыло удивленное выражение, кожа туго натянулась на острые, как черепица, скулы, плюс каскад платиновых локонов… несомненно, парик. Простой комбинезон рабочего-пробирника наводил на неприятные мысли: она что, сторонница эмансипации пробирников или это неудачная шутка на его счет?
— Я это учту, мистер Хейл. Во время поездок в город я испытывала то же самое.
— Вы всех постояльцев встречаете лично?
— Только тех, кто меня заинтересовал. — С щелчком она заперла калитку. — Вы первый, кому флот заказал номер да еще заплатил вперед.
— Это еще самое малое, учитывая…
Опустив обрез, она всмотрелась в него внимательнее.
— Учитывая?..
— Мой послужной список.
Плечи его поникли, он действительно устал.
— После отпуска снова на службу? — спросила она.
Не будет возвращения после отставки с позором — сколь бы несправедливым ни был вердикт. Она разыгрывает неведение из вежливости или неловкости. Впрочем, она, похоже, не из тех, кому бывает неловко.
Он пожал плечами.
Мадам Джоунс первой пошла по гравиевой дорожке через сад с пышными кустами и зелеными лужайками. Поливалки разбрасывали сверкающие струи, в овальном пруду поблескивали толстые золотые рыбки. Джон шел мимо клумб ярко-красной герани, иногда на них встречался глиняный гном в космическом скафандре. Дорожка вела к двухэтажному особняку в колониальном стиле с белыми стенами и черепичной крышей. Окна затеняли тенты в красную и белую полоску. Справа от дорожки, за шпалерой, Джон различил темно-бордовый «порше» на охраняемой стоянке. Эту машину он видел впервые, но без труда предположил, что она пропиталась «Шанель шарм» и в плеере есть хотя бы один файл с записью Луи Армстронга. Он крупную сумму рискнул бы на это поставить.
Они поднялись в тень веранды. Повесив шляпу на столбик, мадам Джоунс прошла в вестибюль и, втиснувшись за стойку портье, убрала с глаз долой обрез.
— Ужин в шесть. Меню в номере. Если у вас есть особые пожелания, позвоните на кухню. Завтрак в семь… так… еще кое-какие формальности, и покажу вам номер. — Повернувшись к экрану, она загрузила страничку регистрации. — Все в полном порядке, мистер Хейл. Как долго вы у нас пробудете?
— Вот вы мне это и скажете.
— Флот оплатил две недели. Собираетесь уехать раньше?
— Понятия не имею.
Она тряхнула платиновыми локонами.
— Родственники? — Мадам Джоунс поглядела через толстенные очки, словно опасалась ответа.
— У меня нет ничего ценного, чтобы завещать.
Джон обвел глазами красновато-коричневые гардины и гравюры марсианских ландшафтов в рамках. Одну стену целиком занимал экран, где в замедленной съемке разгорался марсианский рассвет.
— Миссис Чехова… Сэди… уже приехала? — спросил он. — Мы условились здесь встретиться.
— Да. Хотите, чтобы я известила ее о вашем прибытии?
— Нет необходимости.
Разумеется, Сэди приехала первой. Она ведь всегда была на шаг впереди. Когда-то он находил это милым, пока она не сделала один лишний шаг — из его жизни.
Закрыв страничку регистрации, мадам Джоунс смерила его взглядом с головы до ног, словно пересматривая первые впечатления.
— Я покажу вам номер.
Джон медленно опустился на мягкую кровать. Он был измотан, но знал, что заснуть будет непросто. С самого прибытия спасателей он не спал по-человечески. Слишком много мыслей, слишком много картин и звуков, от которых он просыпался в поту, хватая ртом воздух.
Он уставился на светильник над головой, из которого лились и абрикосовый свет, и органная музыка Баха.
Сниженная гравитация была подстроена под стандарты Марса — и весьма эффективно. Закрыв глаза, он вообразил себе, что снова в порту Маринерис, опять готовит судно и экипаж сопровождать бригаду документалистов на плато Причудливых форм, в удивительный регион Призрачных гор у Северного полюса, где ветер высек извилистые туннели и звенящие башни.
Скачок гравитации застал его врасплох. Кровать вдавилась в спину — словно его засасывало в матрас, — но флуктации закончились так же быстро, как и начались. Его тело перышком легло на набивное покрывало. Странное ощущение. Он даже не думал, что на курортах такое случается, а ведь он бывал на них столько раз, что и не сосчитать.
Он беспокойно подождал, не повторится ли скачок снова, но нет, тяготение не изменилось.
На ум ему пришла Сэди. Зачем она захотела встретиться? Какие новости, кроме плохих? Или, может, маятник неуравновешенных эмоций качнулся не туда, и она здесь, чтобы отомстить за пробирников. Пуля Купидона прямо в сердце возлюбленного.
Джон рассматривал светильник. Нет… Сэди не наемный убийца. Да, невротический кошмар, но покажите женщину, которая им не является? Она, возможно, сочувствует подвиду человечества, существам, искусственно выращенным в пробирках и автоклавах, возможно, даже считает их людьми, но никогда не станет ради них убивать.