Пит крепче сжал дедову руку.
— Я скучал.
В сердитом стариковском взгляде на мгновение мелькнула теплота — и тут же растворилась в рассветной прохладе.
— Надо же, — пробурчал он. — Как трогательно. Живо домой, будем думать, что делать дальше.
Квартира встретила их запахом борща, свежего хлеба и тонким, едва уловимым, ароматом свечей.
Скинув ботинки и вымыв руки, Георг уселся за стол. С усмешкой отодвинул раскрытый на середине Codex Gigas.
— Неплохо бы поесть, — заметил он.
Пит просиял и засуетился.
— Вот супчик, сметанка, хлебушек — все как ты любишь.
— Что к чаю?
— Эклеры, шоколадные.
— С поминок остались, что ли?
— Не, новые купил.
Дед милостиво кивнул.
— Неплохо, — зачерпнул ложку свекольной гущи, с удовольствием принюхался. — Эй, а ты-то что к сладкому тянешься? Положи на место. Не заслужил.
Эклер вернулся на блюдо, и Пит вздохнул — одновременно расстроено и довольно. Пусть ворчит, пусть ругается — только чтобы был рядом, не оставлял одного. Он хотел это сказать вслух, но не сказал — побоялся.
— Встань тут, — Георг показал горбушкой на место возле книжного шкафа. — Так. Теперь отвечай: ты у нас кто?
— Пит Янсон.
— Мило. И все?
— Нек-кромант, — заикаясь, проговорил мальчишка.
Корешки фолиантов за его спиной переливались всеми оттенками потускневшего от времени золота.
— Чудесно! Хоть это ты помнишь. В чем состоит твоя первейшая обязанность согласно Своду?
Пит переступил с ноги на ногу, чувствуя, как слабеют колени.
— Присматривать за кладбищами города… Упокаивать… Развоплощать… В особых случаях — вызывать духов.
— Мм? Неужели? А не говорилось ли там чего на счет воскрешения скончавшихся родственников? Например, что это — особо рекомендованная процедура для юных некромантов?
— Возвращать недавно умерших к жизни строго запрещено, — еле слышно отозвался Пит.
Отставив пустую тарелку, Георг придвинул к себе кружку с чаем и эклеры.
— Я — старый человек, — сказал он печально. — Такой старый, что уже даже покойный. Склероз меня донимает, жуть как. Не подскажешь, к чему такие строгости?
— Воскрешенный будет использовать жизненную силу некроманта и, в результате…
Георг шумно заглотил третий эклер.
— Да-да? В результате?
— Выживет тот, кто сильнее. Второй угаснет, — отозвался Пит, морщась от головной боли. Ноги ослабели настолько, что ему пришлось опереться о стул.
Не обращая внимания на побелевшего внука, Георг задумчиво прихлебнул чаю.
— Что-то мне это все напоминает. Только вот — что? Проклятый маразм!
Он потянулся, посмотрел в потолок, полистал Codex.
— Ах, точно! Ты оживил меня, и теперь один из нас определенно угаснет, — дед бросил косой взгляд на дрожавшего Пита. — И не нужно быть особым пророком, чтобы понять — кто.
Георг поднялся, сгреб бледного до синевы парнишку в охапку и отнес на диван. Подложил подушку, укрыл пледом. Вернулся к столу, быстро собрал тарелки, поправил сбившуюся скатерть. Пит следил за ним сквозь пелену слабости и тошноты, лежавшая под щекой рука была холодной, как камень, зубы отбивали дробь.
Потом дед сел на краешек дивана и сказал:
— Не делай так больше.
Его сухая рука коснулась лба мальчика, и тот потерял сознание.
Очнулся Пит на следующий вечер. Слабость прошла, он чувствовал себя так хорошо, что это могло означать только плохое. Отбросив одеяло, парнишка вскочил, заметался по квартире. Деда не было.
Натянув кроссовки, он выбежал на улицу, пересек двор и припустил по тротуару. До приморского кладбища было две остановки на пятнадцатом, но Пит не ездил на автобусах. Не то, чтобы боялся, нет. Просто не ездил.
У ворот мальчишка на минуту притормозил отдышаться, и снова понесся — между строгих клумб, по присыпанным песком дорожкам.
Одинокая могила без надгробия снова стала аккуратным холмиком с едва заметной вмятиной от отсутствовавшей таблички. Все было по-прежнему, кроме зловещего вида черного пса с горящими глазами. Помахивая облезлым хвостом, кобель прогуливался по истоптанной траве.
— Хорошая собачка, — неуверенно сказал Пит.
Пес зевнул, демонстрируя великолепные клыки. Из пасти повеяло мерзлым смрадом — главным признаком нежити.
— Кис-кис, — еще неувереннее произнес мальчик, и был вознагражден низким, неприятным рычанием.
Пит смутно помнил, что некромант может приручить баргеста, даже помнил страницу в книжке с витиеватой гравюрой, но кроме обрывочной фразы"..падок на сырое мясо…" в голове ничего не находилось. Осторожно пятясь от щерившегося пса, он выскочил за кладбищенскую ограду и побежал к ближайшему магазину.
В гастрономе сырого мяса не оказалось, и Пит свалил в тележку целый набор из колбас, сосисок, сарделек и копченостей всех видов. Кассирша глянула на изможденного русоволосого мальчишку с удивлением, присмотрелась внимательнее, вздрогнула.
— Спасибо, тетя Эдит, — сказал Пит, рассовывая сдачу по карманам.
Сгреб покупки в пакет и поспешил обратно к кладбищу.
Возле могилы он вывалил все на землю, достал перочинный ножик и принялся кромсать мясные изделия. Порезал палец, зашипел.
— Кушать подано, ваше собачество, — сказал Пит, разложив копчености на пакете.
Баргест равнодушно принюхался, потянулся. Снова повел носом, одним прыжком очутился возле колбасы, но, проигнорировав угощение, скакнул к застывшему от ужаса мальчишке.
— Славный песик, — произнес тот дрожавшим голосом.
Ледяное дыхание коснулось его шеи, он зажмурился, и вдруг почувствовал, как собачий язык лижет его окровавленную ладонь. Открыв один глаз, Пит увидел, что адский пес сидит у его ног и умильно виляет костистым, похожим на грязноватую метлу, хвостом.
— Рядом! — важно приказал мальчик, и баргест покорно затрусил следом за ним.
Через пару часов, когда совсем стемнело, Пит был готов к ритуалу. Он встал над могилой, протянул руки и заговорил:
— Темными тропами, светлыми путями…
…На этот раз воскрешенный очнулся в квартире. Пошевелился, поморгал — и обнаружил, что сидит за кухонным столом. Пит стоял у плиты и деловито жарил котлеты, у его ног юлил баргест, выпрашивая мясные обрезки.
— Ах ты, предатель, — пробормотал Георг и профилактически шлепнул пса по тощему заду.
Тот заворчал и спрятался под раковину, обижено кося оттуда огненным глазом.
— Дедушка! — обрадовался Пит. — Сейчас будем кушать!
— Кушать?! Я уже сыт по горло — тобой и твоими фокусами!
— Погоди…
— Когда ты уже успокоишься? Тебе вчерашнего дня было мало? Чуть коньки не откинул!
Пит выключил газ и вытер руки вышитым куском черной парчи явно похоронного происхождения.
— Я все предусмотрел!
— Думаешь, мне так весело скакать туда-сюда из гроба в гроб? Дай мне покой!
— Дед, ну послушай!
Старик вилкой подцепил котлету прямо со сковородки и сказал:
— Послушаю, отчего бы не послушать. Благо — время позволяет. Еще пара часиков есть до того, как ты свалишься замертво.
— Не свалюсь! Я по аптекам прошелся, по магазинам, — затараторил Пит. — Накупил всякого, должно помочь.
Жестом фокусника он вытащил из-под стола корзинку, доверху набитую пучками трав, лекарствами, упаковками витаминов, пачками кофе, банками с тонизирующими напитками. Часть коробочек была раскрыта, плитки шоколада ополовинены.
— Что это? — близоруко прищурился Георг. — Маралий корень?
— И он тоже. Бодрящее, поднимающее тонус, укрепляющее жизненную силу… Я уже принял всего по чуть-чуть.
— Ты бы еще стены в оранжевый цвет выкрасил.
Пит вскинулся.
— А что? Помогает?
— Ага. Не хуже остальных твоих… снадобий. Примерно как лечить перелом, обматывая руку нарядной ленточкой: толку никакого, зато хоть приятно.