Лучшее в романе Терехова — рассказ о том, что представляла собой жизнь политической элиты 30-х — 50-х годов. Как она ради силы, власти, «служения бессмертию» отказалась от всего человеческого в себе, как слово было исторгнуто из ее уст и она онемела, причем оставалась немой, даже когда писала пустые, из штампов составленные мемуары. И как это человеческое, сопротивляющееся железному «бессмертию» все-таки прорастало, брало свое — в «лишних» фразах, «лишних» поступках, в опасной свободе детей, не понимающих, что и какой ценой досталось отцам. Терехов, мешая будни следовательской группы и экскурсы в прошлое, дает читателю материал для размышлений на тему: любовь стоит дорого, а вянет быстро; отказ от любви стоит еще дороже — чем тогда заполнить время, оставшееся до смерти? Выбирать все равно придется.
А теперь о минусах. Роман неоправданно велик. Высокий объем авторизированных отступлений при ослабленной логике развития сюжета превращает книгу, начавшуюся завлекательно, в страшную тягомотину. Роману не помешали бы редакторские ножницы. Автор ваял книгу целых одиннадцать лет? Что ж, быть может, последние два-три года он мог бы с большим успехом писать что-нибудь другое.
Дмитрий Володихин
Евгений ВОЙСКУНСКИЙ ПОЛВЕКА ЛЮБВИМосква: Текст, 2009. — 893 с. 1000 экз.
Наверное, каждый писатель мечтает написать свою личную Главную Книгу. Да не каждый имеет право на нее. Тут нужна биография. У патриарха русской фантастики и маринистики Евгения Львовича Войскунского биография столь насыщенна, наполнена такими удивительными событиями и фантастическими персонажами, обогрета такой Любовью, что не написать свою Главную Книгу он просто не мог.
Это даже не автобиография, а полноценный художественный роман, в котором есть сюжет, характеры, любовная линия, приключения. «Действие» книги охватывает целую эпоху — с конца 1930-х до конца 1980-х, когда завершилась история не только целой страны, закончилась эпоха в жизни самого писателя: уход из фантастики и потеря самого близкого человека — жены Лидии, главной опоры на протяжении полувека. Трогательная и чистая история любви Е.Войскунского и его жены — самые художественно сильные страницы произведения, по существу это смысловой стержень романа, на который нанизываются сюжеты бурной жизни. А это и бакинская юность 30-х, и довоенный Ленинград, и, конечно, война, которую писатель прошел офицером-моряком: Балтика, защита полуострова Ханко, блокада Ленинграда… У книги есть редкостное свойство: то трудное время писатель отражает даже без намека на злость, ненависть, нет тут и ерничанья над эпохой. Да разве ж можно издеваться над эпохой, частью которой ты сам был! Наверное, все дело в том, что Войскунскому очень везло на прекрасных людей. Их в книге много — от одноклассника Леонида Зорина до Арсения Тарковского, Михаила Дудина, братьев Стругацких.
В романе не так уж много страниц посвящено собственно фантастике (большинство «фантастических» фрагментов было опубликовано в «Если»), но интересующийся историей советской НФ найдет тут немало интересного. Однако самым увлекательным в книге остается другое: удивительная жизнь фантаста вне фантастики.
Евгений Харитонов
Вехи
Вл. Гаков Леденящая утопия
Приставку «анти», более привычную, как только речь заходит о знаменитом романе английского писателя Олдоса Хаксли, 115-летие со дня рождения которого мы отмечаем в этом месяце, опущена намеренно. Как и всякое великое произведение литературы, тем более литературы фантастической, роман «О дивный новый мир», «преподнесет еще сюрпризы», как пророчески предрек герой другого великого фантастического романа.
Вот и в наши дни, когда абсолютное большинство, кажется, окончательно (причем многие — вполне осознанно) готово променять свободу на пресловутую «стабильность», роман, написанный почти восемьдесят лет назад, приобретает неожиданную актуальность. И сегодня на отрицающей приставке «анти» в случае с этой неоднозначной книгой может настаивать лишь незначительное меньшинство читателей. Личности, для которых творение Хаксли представляет собой материализованный кошмар, а мысль о том, что всеобщая стабильность и покой достижимы только на кладбище, является самоочевидной, — такие личности постепенно вытесняются в маргиналы. Для большинства же это несомненно утопия — мир желанный, прекрасный безо всякой иронии. И ежели пока неосуществимый, то дайте срок — еще несколько рывков прогресса, и тогда!..