Витька принял у него микрофон.
— Внимание! — сказал он на весь островной мир и прилегающие окрестности.
Остров напряженно слушал отсчет и Витькины команды. Притихли джунгли, и даже птицы, казалось, замерли в полете. Игла ракетоносителя с маленьким человеком на острие, куталась в испарениях. В этом мареве чудилось, что она дрожит в предвкушении рывка. Стоит, опираясь на удерживающие пилоны, и ждет только слова, чтобы сорваться в неприступное синее небо.
— Предварительная! — командовал Витька, поражаясь твердости собственного голоса.
Ракета дрогнула — или Витьке померещилось на огромном экране. Клубы пара обернулись вспышкой, из которой рванула жадная струя.
— Есть предварительная!
Муртазин всей шкурой чувствовал, что друзья рядом. Что ракета не подведет.
— Промежуточная!
— Есть промежуточная!
Земля ушла из-под ног, вернулась и забилась мелкой дрожью. Ракета встала на огонь, и держало ее только притяжение родной планеты. Но что такое притяжение для «Человека победившего»?
— Главная!
— Есть главная! — выкрикнул Данька.
Секунды растянулись до бесконечности. Замысловатая вязь медленно поползла по экрану — ракета поднималась, минуя камеру наблюдения.
— Ну, пожалуйста, милая, пожалуйста! — рыдала Лаша на родном языке, и все ее понимали.
— Есть контакт подъема! Есть отрыв! Поехали! — Данька охрип.
— Поехали! — взревел Саид.
— Поехали! — завопила Женька, срывая голос.
— Поехали! — оглушил джунгли Витька.
— Поехали! — последним засмеялся Гагарин, и Витька лишь теперь осознал, что никакая не икона, а молодой азартный парень лежит сейчас на многометровой пламенной струе. Лежит между небом и землей, и плевать ему на бессмертие, а нужно только сделать, вырвать, победить! Вытянуть не пламенем, так волей неподъемную махину туда, где небо черное и до звезд рукой подать.
— Десять секунд! — прохрипел Данька. — Телеметрия — норма.
— Спокойнее, ребята, спокойнее!
Куда там! Ракета уже превратилась в яркую звездочку на небосклоне, джунгли начали приходить в себя, а страсти в ЦУПе только накалялись. Не было станций слежения, не было спутников, и лишь ниточка телеметрии соединяла рвущую пространство ракету и беспомощных людей за приборами.
— Легли на траекторию, — сообщил Данька и встревожился. — Температура двигателя растет!
У Женьки затряслись губы, и она сжала их рукой.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!.. — шептала зареванная Лаша.
— Десять секунд до разделения, — мертвым голосом доложил Шмустрый. — Температура критическая…
Метроном сломался. Витька следил за стрелкой, но она не двигалась, и вместе с ней остановилось сердце. Десять секунд, господи! Стрелка перекинулась, отсчитывая первую, и опять замерла.
Муртазин закрыл глаза, чтобы не видеть, как Женька кусает руку.
— Есть разделение! — выдохнул Данька. — Есть! Включился двигатель второй ступени…
— Ва-а-а!.. — железный человек Ромка Саидов сорвался в пляс, не то в лезгинку, не то в танец с саблями. — Ва-а-а, не подвел, любимый! Отработал, родной!..
Где-то далеко разом утихло пламя, гигантская труба носителя дрогнула, отбрасывая от себя крошечную капсулу, и лениво завалилась вбок, в сторону облаков и океана.
— Юра, как ты? — всхлипнула Женька, забыв все правила и наставления.
— Лечу! — прорвался сквозь помехи голос полный восторга и ужаса, какой только и бывает у людей, умеющих летать.
— Двадцать секунд до выхода на расчетную орбиту! Телеметрия — норма!
— Десять секунд! Норма!
— Выход… Нет телеметрии!
Писк радиомаяка оборвался. Шмустрый вскочил, заметался пальцами по кнопкам.
— Нет телеметрии! Никакой! — Данька чуть не плакал.
В отмеряемой метрономом тишине как горох посыпались таблетки.
— Должна быть! — выкрикнула Женька, роняя аптечную баночку. — Ищи!
— Нет же!
— Убью!
— Нет… — Данька отступил, бессильно опустив руки.
Витька медленно обернулся. Раджа спал, насупив строгие брови.
— Это значит… всё? — Лаша шевельнула белыми искусанными губами.
У Витьки челюсти свело. Не мог он это вслух произнести!
Нет телеметрии…
Динамик кашлял, хрипел и свистел помехами.
Потом замолчал.
— Спасибо вам, ребята! — сказал Гагарин из невозможного далека.
* * *Данька и Саид улетели первыми, раджа организовал им чартер до Москвы. Следом — мрачная Женька, она долго разговаривала с Лашей, но садилась в самолет одна. На прощание Женька сунула Муртазину визитку, распорядилась «звони!» и расцеловала в щеки. Ловко уклонилась от ответных нежностей.