— Все очень просто, Орлан. Даже если бы мы признали пришельца виновным, как мы могли бы его наказать? Как можно карать некую сущность, которая лишь частично принадлежит нашему пространственно-временному континууму? Сейчас уже нет смертной казни, слава богу, но даже если бы она применялась, как мы казнили бы его? Вздернули бы на виселице его волновую функцию?
Дамокл следил за этим диалогом с той же легкостью, с какой он раньше подслушивал любые наши переговоры. Несмотря на утверждения Корды, пришелец сохранял часть своих способностей. Потом он сказал:
— Ваш шеф довольно умен, Орлан. Но подумайте только, что бы сделали с этим котом люди, которые в ходе войны потеряли своих родных и близких, если бы они узнали, что ответственный за их горе сидит в этом животном. Подумайте также, что могло бы произойти, с физической точки зрения, если бы кто-то причинил вред Министру. Пожалуйста, не выдавайте меня!
— Вы правы, господин Президент.
— И вы еще сомневались? Тогда я вновь задам вам все тот же вопрос: вы доверяете пришельцу?
— Да, господин Президент.
— Полностью?
Секунду я колебался. Длио добавил:
— Доверьтесь интуиции, а не пытайтесь найти разумное решение.
— Да, сэр, полностью.
— Тогда расскажите правду только мне одному. Скажите все, что вы знаете, и это останется между нами.
— Он к тому же хороший переговорщик, — заметил Дамокл, пока Министр, которому надоело играть кабелем Мако, взобрался ко мне на колени и принялся мурлыкать. Контролировал ли пришелец кота? Было животное само по себе ласковым или оно находилось под влиянием личности Дамокла?
Ладно, сказал я себе. Хватит терзаться.
— Господин Президент, Дамокл не погиб. Он переместился в тело Министра. Он сделал это, чтобы спасти Землю и чтобы не допустить повторения подобных инцидентов в будущем.
— Я уже знал об этом. Мальбар догадалась насчет кота…
— Мальбар?
— Да, но ваши индикаторы эмоций тут ни при чем. Она знает, что ты лжешь. От женщины, с которой ты состоял в браке в течение пятнадцати лет, ничего не скроешь. Поверь мне.
— Я вам верю.
— Не беспокойся: то, что ты сказал, останется между нами. В конце концов, тебе придется взять этого кота себе, Орлан.
Потом, не давая мне времени на ответ, объявил во всеуслышание по виртсвязи:
— Господа, совещание объявляется закрытым. Пришелец либо погиб, либо убрался с нашей планеты. Орлан тоже ничего не знает о нем.
— А разве он мог вырваться из нашей системы координат или как там ее? — спросил программист, недоверчиво поглядывая то на Корду, то на Мальбар, то на меня.
— Какой упрямый тип, — буркнул Дамокл. Я с трудом удержался от улыбки.
— Что ж, в обычных условиях это невозможно, — сказал Корда. — Но то, что произошло в лифте, видимо, открыло ему возможность для бегства. Я уже говорил: мы еще многого не знаем. Может, он так и остался в теле, которое перестало функционировать. А может быть, вернулся домой. Это нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть.
— Хватит на сегодня, Мет. Это был несчастный случай, и мы потеряли пришельца. Если он когда-нибудь вернется, мы еще увидим его. А пока мы исчерпали все наши возможности.
— Советник по психологии, вы уверены в том, что больше ничего не знаете? — спросил меня в упор программист.
— Мёт, когда Президент Земли говорит, что совещание закрыто, значит, оно закрыто! — гневно воскликнул Длио из своего аквариума, обрушив один из легендарных виртуальных ударов кулаком по неосязаемому виртстолу.
И отключился, прежде чем программист успел извиниться.
Через несколько недель, когда я уже заканчивал этот отчет, а Министр, сидя на подоконнике у открытого окна, созерцал голубей и воробьев, в виртуальности появился Дамокл и сказал мне:
— Подумать только: я хотел разрушить этот мир!
— Что вы имеете в виду, Дамокл? — Я так и не привык обращаться к нему на «ты».
— Это была величайшая глупость.
— Конечно. Послушайте, Дамокл, во время нашей первой беседы я кое-что спросил у вас, но вы мне тогда не ответили…
Пришелец, скрывающийся внутри кота, промолчал, внимательно следя за птицами за окном.
— Вы меня слышите, Дамокл?
— Слышу. И знаю, на что вы намекаете.
— Как вы кончаете с жизнью?
— Вот так, Орлан.
— Как — так?
— Неважно, вы все равно не поймете.