Конечно же, роман «Т» завершается одним из двух указанных способов. Некий странный персонаж граф Т. забирается на телегу и едет в сторону растворяжа. Ключевая фраза романа появляется вскоре после этого на последней странице книги: «Скорей всего, никакого смысла в этих движениях не было».
Перед финальной сценой на протяжении всего романа граф Т. проходит путь «пробуждения и осознания» от стадии к стадии, как уже бывало-бывало-бывало у Пелевина. Отличие от предыдущих книг одно: именно гиперболизированное ощущение бессмыслицы. В книге используются имена и понятия, ставшие знаковыми для мира высокой культуры, т. е. для литературы, философии, религии. Но Пелевин размывает под ними основание, как будто выдергивая нижнюю часть горы из-под ее вершины. На глазах читателей вершина преуморительно шлепается в лужу, которая когда-то была подземным озером.
Вот граф Т., то бишь граф Толстой — мастер боевых искусств, начисто лишенный памяти и путешествующий от одного мистического эпизода со стрельбой и потасовками к другому столь же содержательному мистическому эпизоду. Этот несгибаемый боец колоритно укладывает штабелями спецагентов, готовит теракт, треплется о смысле бытия в оккультном салоне. Его квест играет роль строительного материала для сюжетной конструкции. Вот великий русский писатель Достоевский комфортно устроился на баррикаде, изготовившись «мочить зомбу», т. е. работать бесобоем. Одна беда: сам Фёдор Михайлович тоже слегка мертвый… Вот несчастный император Петропавел под именем старца Фёдора Кузьмича устроился на ПМЖ в канализации. Вот Владимир Соловьёв в тюрьме да еще обезглавленный, что, правда, ничуть не мешает ему общаться с графом Т. Вот Победоносцев со сворой монахов-боевиков пытается прикончить несокрушимого графа Т. А вот, наконец, главное блюдо романа — кошачемордый бог…
Имеет тут что-нибудь смысл? Ни малейшего. И Пелевин постоянно, страница за страницей, усиливает эффект глумливого скоморошества, когда все и каждый могут оказаться чем угодно и кем угодно, а всеобщий хаос озорует, смешивая воедино принципиально несоединимое.
Собственно, автор намекает на то, что подобное положение вещей стало обычным для нашего времени. Три вещи имеют смысл в настоящем: заработать бабло, отмыть бабло, а затем уцелеть, заработав и отмыв бабло. Все остальное оказывается на роли производных. Или производных от производных. Или производных от производных от производных. Следовательно, любые иерархии — блеф, высокая культура стремительно теряет статус и лишается даже права на самоуважение, не говоря о каких-то сокровенных смыслах, в ней содержащихся. Какие уж тут смыслы, когда в зените — бабло! В XIX веке — да, за нею признавались особенные, стоящие над жизнью смыслы. А теперь этого быть не может, этого просто не должно быть, ведь нынче роман пишется примерно по тем же технологическим схемам, что и сборка автомобиля на конвейере.
И не то чтобы Пелевин негодует. Никакого черного юмора или тем более социальной сатиры в его романе не увидишь. Нет. Наоборот, разрушение высокой культуры, если встать на его точку зрения, — процесс позитивный. Ведь таким образом из массового сознания изымается «мираж», отвлекающий от… всё того же «пробуждения и осознания». Автор и сам готов забить пару гвоздиков в гроб высокой культуры. Ему нравится задевать публику, эпатировать ее, нападать на святое. Человек искренне хочет, чтобы в ответ ему давали по мордасам по ТВ, на радио, в Сети. И чем больше, тем лучше. Ведь чем больше дают по мордасам, тем больше народу узнает о существовании книги «Т», покупает ее, дабы убедиться в ее пакостности, убеждается и включается в марафон ритуальных проклинаний. Ну, и так далее. Эффективно? Да. Но, во-первых, презренно. Во-вторых, на этот раз выполнено несколько тягомотно, без прежнего драйва.