Сели за столик в глубине зала.
Был понедельник, тринадцатое ноября, но в кафе оказалось полно народа. В зале играла тихая, приятная музыка. Вкусно пахло.
Подошел официант.
Белов заказал салат «оливье» и блинчики с мясом, добавил зеленый чай.
Задумчивый не в меру Вистунов выбрал пиццу, потом поколебался и присовокупил к ней овощное рагу и пирожки с капустой.
Белов снова обратил внимание на его вид.
— Что произошло, Боря? Я же вижу, ты не в себе.
Вистунов взбодрился.
— Что ты знаешь о времени?
— О чем? — удивился Белов.
— Что такое время, по-твоему?
Белов взялся за чашку с горячим чаем; он любил перед едой «промывать желудок» полезным напитком.
— Честно говоря, никогда об этом не задумывался. Насколько мне помнится институтский курс физики, каждая живая система существует в своем времени. Точнее, со своим темпом времени. Вирусы успевают прожить жизнь, эквивалентную жизни целого организма…
— Забудь институт, — отмахнулся оживший Вистунов. — Всё намного сложнее и масштабнее. Существуют, по крайней мере, пять непротиворечивых научно проработанных концепций времени.
— Целых пять? — озадачился Белов. — Я помню две… физическая, энергополевая… и… э-э…
Борис допил чай и заказал еще.
— Субстанциональная, реляционная, динамическая, статическая и статистическая.
— Ух ты! Красиво звучит — реляционная.
— В этой концепции время является отношением между физическими событиями. Уточняю — универсальными устойчивыми отношениями, что немаловажно. Ведь событие событию рознь.
— Ты так говоришь, будто специализировался на теории времени.
— Именно. Мягкотвердого Знака помнишь?
Белов улыбнулся.
— Как же его забудешь?
Мягкотвердым Знаком они дразнили меж собой школьного учителя физики, пустившего в ход десятки странных сравнений. Свое прозвище он получил за то, что сравнил электрон, имевший двойственную структуру, с твердым и мягким знаками одновременно.
— Я встретил его полгода назад.
— Как он себя чувствует?
— Бодр, активен, крепкий мужик, хотя и лысый как колено. Так вот он подсказал мне одну идею. А временем я занимаюсь уже давно, года три.
— Ты мне об этом не говорил.
— Нечего было.
— А теперь есть?
— Понимаешь, — Борис оттянул пальцами верхнюю губу, — первому рассказываю. Интересно, как ты к этому отнесешься.
— Ну-ну. — Заинтригованный Белов отложил вилку. — Это как-то связано с твоей работой?
— Напрямую.
— То есть ты прорабатываешь какую-то теорию времени, а Мягкотвердый Знак подсказал тебе вариант. Так? Небось колдуешь над статической концепцией? Кстати, чем она отличается от статистической?
— Обе нереальны.
— Почему?
— Статическая предполагает скольжение сознания человека разумного вдоль мировой линии, где события расположены, как в пространстве объекты и формы. В статистической концепции время есть понятие статистическое, а его необратимость связана с огромным количеством процессов Вселенной, направленных в одну сторону, по законам теории вероятности, и создающих так называемую «стрелу времени».
— А как же процессы, идущие обратно?
— Мы их просто не в состоянии увидеть.
— Бред. Это уже не физика, а психология.
Взгляд Бориса загорелся.
— Верно подмечено. Что из этого следует?
Белов доел блинчики, взялся за чай.
— Вечером голова у меня работает слабо, да и то лишь на прием пищи. Кстати, а другие концепции чем лучше?
— Динамическая теория воспринимает время как изменение порядка событий: будущее превращается в настоящее и прошлое, то есть это по сути процесс. Субстанциональная предполагает, что время — особого рода физическое поле, субстанция, наряду с пространством, веществом и электромагнитным полем. Не буду загружать тебя понятиями, что такое метавремя и энтропийное время.
— Почему же, загрузи.
— Метавремя — нелинейное необратимое движение Пространства от Хаоса к Порядку и обратно. Энтропийное…
Белов засмеялся.
— Сдаюсь, не обращай на меня внимания, а то до утра будешь вешать лапшу на уши в надежде, что я пойму. Ты над какой теорией работаешь?
Вистунов залпом допил кофе, заказал еще.
— Есть очень интересная гипотеза, которую мне подсказал… — он пожевал губами, не спуская глаз с собеседника, — в общем, не буду повторяться. Мой руководитель заинтересовался, и теперь мы готовим эксперимент.
— Кто твой руководитель?
— Профессор Беллинсгаузен, Леонард Феоктистович, доктор наук. В общем, никто толком не знает, почему время идет вперед. Существует много точек зрения, но все они уязвимы,