Трифон Орентьевич понял, что настала пора действовать.
Домовые только на посторонний взгляд одинаковы, а на самом деле очень меж собой отличаются. Одни деловиты и ухватисты, пока все в хозяйстве благополучно, а стрясись беда — впадают в тоску и панику. Таков был супруг Матрёны Даниловны — Лукьян Пафнутьевич. Иные, видя беду, основательно готовятся ее изничтожить и, выбрав нужную минуту, наносят удар. Таков был Евсей Карпович. А Трифон Орентьевич, выросший меж книг, мог по незнанию обыденной жизни и ее пакостей влипнуть в неприятность, зарыдать, а потом вдруг собраться с силами, словно броню на себя надеть и действовать скоро и решительно, даже безжалостно.
Увидев тоненькие струнки, действительно похожие на вставшую торчмя бахрому старой скатерти, он понял не умом, а чем-то более сильным, чем обремененный знаниями и неповоротливый умишко: пора!
С геройским визгом он бросился вперед и, подпрыгнув, рухнул на струнки всем телом.
Якушка с Акимкой, не рассуждая, кинулись следом и тоже с высокого прыжка упали на спину Трифону Орентьевичу. Последней подбежала Малаша. Но барахтаться вместе с домовыми на провисших почти до самой клавиатуры струнках она не стала — схватила валявшуюся на столе авторучку и принялась лупить по стрункам, попадая при этом и по Якушкиной спине.
Для существа по ту сторону экрана это нападение было неожиданным — да и кто бы мог сопротивляться, если четверо на одного? Существо выпускало свои струнки, надо думать, из тела, на манер ежовых иголок, и втянуть их уже не могло. Они натянулись до предела — и существо оказалось выдернуто из компьютерного нутра, как морковка из грядки.
Домовые, висевшие на струнках, шлепнулись всей кучей-малой на бедного Евсея Карповича. Они даже не поняли, что произошло. А вот Малаша поняла и стала отгонять существо, имевшее туманный и невнятный вид, от экрана — как бы опять туда не улизнуло.
Трифон Орентьевич выполз из-под Акимки и увидел, что его жена воюет с нечистью. Допустить этого он не мог — чтобы баба лезла в драку, если ее законный муж рядом?! Он собрал в обе лапы сколько захватилось струнок и поволок нечисть прочь от ноутбука. Нечисть сопротивлялась, упиралась и наконец пискнула: «Пустите!».
— Так ты и говорить умеешь! — обрадовался Трифон Орентьевич. — А ну, выкладывай живо, зачем нашему Евсею Карповичу козни строишь?
— Кому? — тоненько спросила нечисть.
— Вот ему! — Трифон Орентьевич указал на распростертого домового. — Это домовой дедушка Евсей Карпович!
— Что такое домовой дедушка — не знаю, а Евсей Карпович — я!
— Аким Варлаамович, Яков Поликарпович! — крикнул Трифон Орентьевич помощникам. — Держите его за эти хвосты, а я попробую нашего страдальца растормошить. Авось он объяснит, что это за диво.
По дороге Акимка с Якушкой много чего порассказали о добродетелях и достоинствах Евсея Карповича. Брать единственного в мире домового, который успешно лазит в Интернет, за шиворот и трясти — это казалось Трифону Орентьевичу нарушением всех великих устоев, на которых стоит и стоять будет домовое общество. Но иного пути докопаться до правды он не видел.
— Отвернись, — велел он Малаше, чтобы хоть супруга не видела безобразия.
Малаша обрадовалась беспредельно: муж отдал приказ — значит, она теперь настоящая жена! И честно уставилась в темный угол комнаты, слыша за спиной кряхтение и бормотанье Евсея Карповича да молодецкие покрики Якушки, не пускавшего нечисть к ноутбуку.
Неизвестно, чем бы это кончилось, но в комнате появилась Матрёна Даниловна.
Домовиха была хитра — выждала, пока хозяйка возьмется пить на сон грядущий таблетки от сердца, и толкнула ее исподтишка под локоток. Таблетка полетела на пол и закатилась глубоко под диван. А поскольку многие человеческие лекарства помогают и домовым, Матрёна Даниловна решила таким способом взбодрить своего друга.
Увидев белесую нечисть, которую держали за струнки Якушка с Акимкой, Матрёна Даниловна сперва чуть не шлепнулась, а потом рассвирепела.
— Так вот кто из него соки сосет?!
Домовиха она была матерая, решительная: отняла у Малаши авторучку и пошла бить самозванца. Трифон Орентьевич перехватил занесенную над головой авторучку и отбросил ее подальше. Тогда Матрёна Даниловна угомонилась и поспешила за водой. Кусочек таблетки истерли в порошок, разболтали в воде и кое-как выпоили страдальцу. Несколько минут спустя он открыл глаза.
— Евсей Карпович, кто это? — спросил Трифон Орентьевич, указывая на нечисть.