— Зачем ты это сделал, Маркон? — с сожалением спросил Доран. — Я был почти готов назвать тебя своим другом.
Маркон корчился, пытаясь зажать рану в солнечном сплетении. Кинжал, которым он попытался поразить Дорана, оплывал и таял, превращаясь в дым — изделие магии предательства всегда погибало прежде своего создателя.
— Король… только…
Он умер, не успев произнести больше ни слова.
— Да, я знаю, — сказал Доран, глядя на мертвеца. — Только король должен выйти из лабиринта. Всегда только один. Так будет и сейчас. Но не по моей вине.
Голова его слегка кружилась. Он достал склянку с целебным эликсиром и сделал глоток. Отравленное лезвие, проникнув сквозь одежду, только царапнуло кожу. Ничего опасного — чтобы преодолеть последствия последнего предательства требовалось всего лишь немного времени, и Доран громко возблагодарил небеса за то, что все испытания остались позади.
И услышал тихий смех.
Помещение было столь огромно, что Доран не сумел определить его источник, но вслед за тем прозвучал новый звук. С легким скрежетом каменный постамент развернулся к гостю. В небрежной позе на королевском троне сидел тот, кого Доран никак не рассчитывал здесь увидеть.
Ирвен.
— Как ты… сюда попал? — спросил Доран. Речь давалась ему с некоторым трудом.
— Так, как и был должен, — ответил Ирвен. Происходящее его явно забавляло. — Тайна, Доран. Главная тайна, которая известна только Истинному Принцу, помогла мне оказаться здесь раньше всех. Потому что именно я настоящий наследник. Тебе я могу эту тайну раскрыть. Ты хочешь ее услышать?
У Дорана не хватило сил для ответа, но Ирвену он был и не нужен.
— Тебя с детства учили искусству магии и битвы, чтобы пройти лабиринт. Неужели ты думаешь, что родитель позволил бы своему сыну подвергаться таким опасностям? Главная тайна Истинного Принца — это короткий и легкий путь к трону, я знал его почти с самого рождения. Пока вы все сражались с хранителями лабиринта и друг с другом, побеждали или умирали, я просто сидел здесь, ожидая, чем завершится эта забавная, но все же немного скучная игра. И теперь наконец она закончилась.
— Да, — хрипло подтвердил Доран. Оцепенение понемногу оставляло его, он вновь становился хозяином своего тела. — Игра получилась забавной. Только не думаю, что она закончилась.
Вскинув меч, он бросился вперед. Всего три прыжка отделяли его от трона, и два он преодолел за мгновение, а на третьем, когда, чтобы достать до Ирвена, оставалось лишь протянуть клинок, наткнулся на невидимую и неодолимую преграду, безжалостно швырнувшую его на пол.
— У Истинного Принца была одна тайна, но у короля их намного больше, — сурово и холодно изрек Ирвен. — И король — это я, Доран. Жаль, что ты этого не понял. Поэтому те немногие тайны, что стали тебе сейчас известны, ты унесешь с собой. Из лабиринта выходит только один — так было, есть и будет. Прощай!
Незаметные прежде двери в стенах тронного зала распахнулись, выпуская облаченных в сверкающую сталь воинов. Превозмогая боль и усталость, Доран встал им навстречу и поднял меч, готовый начать свое последнее сражение…
ГЕНРИ ЛАЙОН ОЛДИ
СМЕХ ДРАКОНА
I
Оказавшись под каменным козырьком, Вульм фыркнул по-лошадиному и так тряхнул мокрой гривой волос, что капли полетели во все стороны. Осенняя слякоть и дождь, зарядивший с утра, раздражали его. Жару летом и стужу зимой Вульм переносил куда лучше. Да и шрам на бедре — память о визите в мрачные подземелья Шаннурана — разнылся на погоду, тоже не прибавляя хорошего настроения.
— Далеко еще, Хродгар?
Великан-северянин с трудом, как медведь в узкую расщелину, втиснулся в укрытие. С шумом выдохнул, словно вознамерясь опрокинуть чарку крепчайшей «Крови Даргата», и полез за пазуху. Долго рылся там, забираясь все глубже — казалось, Хродгар давным-давно копается в собственных потрохах, — и наконец извлек на свет свиток тонкой кожи. Если верить утверждениям Хродгара, он лично вырезал этот лоскут из спины несчастного следопыта-лигурийца. «Бедняга сам просил облегчить его страдания! — каждый раз уточнял северянин. — Кричал, что карта жжет его огнем и скоро пропалит насквозь. Ну, я и помог, от чистого сердца… Правда, потом он все равно умер».