Отодвинув «на потом» деловые вопросы, Егор Денисович начал с проблем художественных.
Он, оказывается, внимательно изучил эскизы Нины, полученные по электронной почте (а Нина-то думала, что отсылает их только для проформы!). Идея коллекционных шахмат из натурального дерева показалась ему чрезвычайно интересной.
— У нас, знаете, основная часть потока — простые и стандартные вещи, мы на них получаем основную прибыль, но душа-то хочет чего-то эдакого! Вот почему мы с таким удовольствием рассмотрели предложение вашей фирмы.
— Вот пакет документов, — Лена извлекла пачку бумаг из портфеля, но Егор Денисович остановил ее движением брови:
— Да-да, это мы сделаем, но чуть позже… Верочка, где там наш кофе?
Он употребил слово «кофе» в мужском роде, чем совершенно купил сердце Нины.
— Мой безоговорочный фаворит — вот этот скандинавский набор, — продолжал директор, глядя ей прямо в глаза, чуть улыбаясь, так что не было сомнения: беседовать с Ниной — радость. — Асы против турсов, белые против черных… Скажем прямо, шахматы не массовый вид спорта, как сувенир тоже довольно избито, но вот эти ваши эскизы, Нина Вадимовна… Мы должны это делать. Думаю, со скандинавского набора начнем, — он потряс листом, на котором изображен шахматный король Один. — Вы не просто художник, вы знакомы с технологией деревообработки, это ведь не пластиковая штамповка!
— Нам надо бы решить по раскладам, по правам и по деньгам, — нетерпеливо напомнила Лена.
— Д-да, — Егор Денисович обратил свой взгляд теперь на нее, и улыбка на его губах моментально убила едва народившееся Ленине раздражение. — Думаю, мы полностью согласуем за два-три дня.
Нина мысленно застонала. Они собирались уехать из Загоровска самое позднее завтра утром.
— Два-три дня?!
Лена уронила многозначительную паузу. Секретарша Верочка поставила перед ней чашку кофе с примостившейся на блюдце квадратной шоколадкой; Егор Денисович заулыбался шире.
— Ну, — сказала Лена, — мы рассчитывали… У нас большая загрузка, думаю, наше руководство…
— Мы подготовим очень интересный для вашего руководства договор, — мягко сказал Егор Денисович. — Думаю, оно будет довольно вашей работой.
Лена, судя по лицу, горестно вспомнила о шефе, который с ней спит, но ни в грош не ставит. А Нина, как ни странно, обрадовалась: перспектива творческих бесед с директором почему-то улучшила ей настроение.
— Обратные билеты мы вам закажем, — заверил Егор Денисович. — Наш курьер привезет прямо в гостиницу.
— Хорошо, — согласилась Лена. Нина ограничилась кивком. Егор Денисович улыбнулся ей — без всякого сомнения, это была адресная, очень личная улыбка.
— Вы устали с дороги, правда? Вечером мы могли бы встретиться, у нас на территории есть отличное кафе. И обсудили бы за чашечкой чая художественную сторону проекта… Хорошая идея, как вам кажется?
Полотенца в номере заменили, палас заново пропылесосили и даже окна, кажется, наспех протерли снаружи.
— Я на диване, — сказала Лена. — Люблю спать на диване, если одна. Ты, если хочешь, забирай себе эту дурацкую двуспальную…
И замолчала, остановившись перед входной дверью. Нина, вытянув шею, заглянула Лене через плечо: когда они входили десять минут назад, никаких бумаг тут не было. А теперь в щели под дверью торчал оранжевый прямоугольный листок.
— Спам какой-то, — пробормотала Нина.
Она вытащила бумажку из-под двери; листок был плотный, без картинок, с текстом на одной стороне: «Антонова Елена Викторовна. Городское управление электрических сетей сообщает о задолженности. Вы должны выплатить в счет задолженности за электроэнергию три тысячи сорок рублей пятьдесят копеек. Оплата должна быть произведена в течение двадцати четырех часов».
— Бред, — растерянно пробормотала Нина.
— Вот козлы бородатые, — сказала Лена, снова раздражаясь. — Ну, я им устрою задолженность, я им…
— Погоди, — быстро сказала Нина. — Я сама.
И, снова обувшись, она спустилась к администраторше. Все еще бледная, но с обновленной косметикой, девушка выглядела как ни в чем не бывало и улыбалась, хоть и натянуто.
— Скажите, пожалуйста, — обратилась к ней Нина, — вот этот листок нам подсунули под дверь: кто подсунул, зачем и что это означает? И объясните, пожалуйста, как здесь очутились фамилия-имя-отчество Елены Викторовны?
Девушка, едва взглянув на оранжевый прямоугольник, вдруг побледнела, даже позеленела и покачнулась за стойкой, будто готовясь упасть в обморок. Нина за нее испугалась.
— Простите, — пролепетала администратор. — Это… у нас в городе…
— Что у вас в городе? — Нина говорила тихо, но очень твердо. — Вы же понимаете, что насчет задолженности — полная чушь, мы утром приехали и ничего не могли задолжать «городскому управлению электрических сетей»… Существует вообще в природе такое управление?
— Н-не знаю, — промямлила девушка. — Это… я не знаю, как объяснить. Никто не ходил по коридору. Никто из персонала не мог такое подсунуть.
— А данные? Не из вашей ли учетной карточки?
— Не знаю, — девушка овладела собой. — Ничего не могу сказать. Обращайтесь к старшему администратору, он будет после четырех.
— Странные шутки, — Нина пожала плечами. — И странная месть. Моя спутница — человек нервный, но рваные полотенца в номере — тоже ведь непорядок, правда?
— Это не месть, — сквозь зубы сказала девушка. — Я здесь вообще ни при чем. Но если… если хотите… — она перевела дыхание. — Ей надо эти деньги, вот сумму, что указана, отдать кому-нибудь. Или купить на эти деньги лекарств и отнести в больницу. Или просто милостыню… раздать.
— Сейчас, — желчно отозвалась Нина.
— Ну, что там? — прокричала из ванной Лена, когда Нина притворила за собой дверь номера.
— Предлагают тебе милостыню раздать на эти деньги, — проворчала Нина.
— Что, вот так, сто баксов — милостыню? Кучеряво они живут, у себя в Задрищенске!
Нина скомкала листок и выбросила в пластиковую корзину для бумаг.
Вечер удался.
«Беседа за чашечкой чая» вылилась в ужин за бутылкой хорошего вина. Нина подсознательно ждала разочарования: короткая встреча, полная недомолвок, предпочтительнее долгой беседы. Обаятельный директор при ближайшем рассмотрении мог оказаться недалеким и пустым.
Однако же не оказался.
Он разбирался в живописи, он специально ездил на театральные премьеры, он собирал коллекцию джаза. Он говорил комплименты естественно, как воду пил, а подмечая мелкие недостатки эскизов, был доказателен и точен. К концу вечера они договорились быть на «ты»; Лена, купаясь в периферийных слоях милейшей беседы, наблюдала за Ниной с некоторой грустью.
Машина директора подвезла командированных дам к порогу гостиницы. Шагая к лестнице, Нина успела заметить напряженный взгляд администраторши; девушку должны были сменить под утро.
— Это хорошо, Нинель, — рассуждала Лена, устраивая себе логово на диване. — Это тебе полезно… Ты ведь красивая, умная, талантливая, а все одна — почему? Слишком хороша ты для среднестатистического мужика. Мужик это понимает. Ты это понимаешь…
— Ленка, — сказала Нина, — давай спать.
— Нет, а я говорю, что это хорошо! Кольца на пальце у него нет. Семейное положение неопределенное. И на тебя смотрит, знаешь, с интересом, я этот взгляд отлично различаю…
— Давай спать, Лен.
— Ну давай. Я завтра с утра поеду с договорами разгребаться, а ты спи, если хочешь, хоть до обеда…
Накинув халат, Нина на цыпочках прошла в ванную и в коридоре вдруг остановилась.