Возможно, это еще одна из причин, почему я не поняла смысла «Пиноккио». Флойд может разглядывать подобные виды бесконечно. Мне они тоже нравятся, однако наступает момент, когда я получаю от них столько вдохновения, что больше уже не лезет.
Мы провели там три стандартных дня. На третий, пока Флойд спал, я воспользовалась рацией в его скафандре, чтобы связаться с Джоном.
— Помоги, — взмолилась я. — Флойд сводит меня с ума.
Возле Нептуна пока нет полностью разработанной системы спутников-ретрансляторов, и его ответ добирался до меня почти четыре тысячи миллисекунд, пересланный из какой-то точки, которую я, наверное, смогла бы вычислить, если бы хотела. Сигнал преодолел миллион километров, чтобы попасть из одной точки луны диаметром шестьдесят километров в другую. Тогда я впервые осознала, насколько далеко к окраинам системы я позволила. Флойду себя утащить.
— Как так? — пришел его ответ.
— Он хочет просто сидеть здесь и смотреть. Говорит, что болтает ногами…
У Джона приятный смех. Он хорошо смотрелся бы в каком-нибудь фильме. И не потому, что он такой уж красавец, насколько я могу о таких вещах судить, но из него вышел бы хороший типажный актер.
— С Флойдом все в порядке, — сказал он. — Просто дай ему время. Прежде чем прилететь сюда, я провел девять лет в поясе астероидов возле Юпитера. И там всегда находились один или два вроде него — одиночки, которые вообще-то не хотели быть одиночками, но просто не знали, как жить иначе. — Наступила пауза, никак не связанная со скоростью света. — А ты — лучшее из того, что когда-либо с ним случалось. Он может никогда этого не признать, но в глубине души понимает.
Я просчитала десяток симуляций оптимального ответа, но так ничего и не придумала.
— Почему ты так думаешь?
— Сколько еще таких существ, как ты?
Об этом я сама много раз задумывалась. Имплантаты с искусственным интеллектом не очень-то распространены. Разумные искины — еще реже. Насколько реже, сказать трудно. В Сети гуляют разные слухи, но я не смогла подтвердить хотя бы один. Так и не знаю, в чем тут причина: или такие искины прячутся, или люди противоречат друг другу, обсуждая их. Скорее всего, и в том, и в другом.
— Немного.
— Так что если ты подсчитаешь вероятности, то каковы шансы, что существо вроде тебя окажется связано с парнем вроде него?
Теперь настала моя очередь задуматься на несколько тысяч миллисекунд.
— Шансы невысокие. Но каковы шансы на что угодно? Например, на то, что ты окажешься здесь одновременно с нами?
Джон снова усмехнулся.
— Да, в эту игру можно играть бесконечно. — Его голос стал серьезным: — Но или у Вселенной есть цель, или… — он помолчал, и я вспомнила его татуировку-крест, — или все случайно. В одном варианте у вас с Флойдом есть роль, которую вы играете. В другом — вам еще предстоит найти свою роль. — Его тон стал более легкомысленным: — А пока мне нужно поспать хоть немного. Счастливо побездельничать.
На луне размером с Наяду прогулочные тропы можно пересчитать по пальцам. Вернувшись на базу, мы с Флойдом догнали парочку сбившихся с курса капсул, потом сбросили контейнеры с припасами на Лариссу и Нереиду[12], которые по какой-то причине оказались в фаворе у старателей отшельнического типа.
В случае Лариссы их внимание привлекло то, что это была увеличенная копия Наяды. Старатели похожи на кинопродюсеров: если один разбогатеет, сделав что-то, другие наперебой повторяют его действия. Нереида же совсем иная. Ее орбита представляет собой вытянутый эллипс, а расстояние до Нептуна может меняться почти в десять раз. Орбиты подобного типа должны со временем становиться более круговыми из-за приливного трения, но какой-то резонанс с другими лунами Нептуна, наверное, не давал ей изменяться. Может быть, я когда-нибудь просчитаю, в чем тут причина, но это не очень интересный вопрос. Во внешней системе любое малое тело, не находящееся в резонансе, обычно рано или поздно получает пинок и входит в резонанс. А у системы хватает времени, чтобы раздавать такие пинки.
Интереснее то, что обе луны — реликты какого-то древнего события, встряхнувшего всю систему Нептуна, очень давнего и нетривиального. И на каждой может отыскаться сокровищница геологических диковин. Но я бы не сказала, что большинство старателей так уж заинтересовано в систематических поисках. Насколько я могу судить, они просто-напросто копаются в этих космических навозных кучах.
12
Ларисса — внутренний спутник Нептуна. Открыт в 1981-м, назван в 1991 году. Имеет неправильную (несферическую) форму (210 х 180 км) с множеством ударных кратеров на поверхности. Ларисса обращается ниже синхронной околонептуновой орбиты, вследствие чего орбита этом спутника (и четырех других) постепенно снижается из-за воздействия приливных сил. Со временем он может быть поглощен Нептуном или разрушиться из-за приливного растяжения и образовать кольцо. Нереида — третий по величине (диаметр около 340 км) и самый удаленный спутник Нептуна. Открыт в 1949 году американским астрономом Дж. П.Койпером (вторым после Тритона, открытого в 1846-м). Имеет самую высокоэксцентричную орбиту из всех планет и спутников Солнечной системы. Его расстояние от Нептуна изменяется от 1353 600 до 9 623 700 км.