Еще до того, как мы выбрались на твердый грунт, Бритни уже взывала о помощи по рации, и задолго до того, как улегся последний из катящихся камней, группа шахтеров в скафандрах стояла рядом с нами.
Бритни настаивала на немедленной спасательной операции.
— Мы обязаны его найти! Он не должен был погибнуть!
Даже она, разумеется, допускала вероятность ошибки. Он мог погибнуть и, возможно, уже погиб.
— Я знаю, что он был твоим приятелем, — сказал я, — но мы не можем рисковать десятком других жизней, пока грунт на склоне не стабилизируется.
— А как насчет ручных движков малой тяги?
Ими, по крайней мере, пользоваться было безопасно, хотя ушло немало времени, чтобы отыскать достаточное их количество для организованных поисков. Наяда как раз того дурацкого размера, при котором ДМТ годятся для перемещения, но менее удобны, чем ходьба, еще и потому, что при ходьбе у тебя никогда не кончится топливо. Мои находились на корабле, в паре километров отсюда, но, как выяснилось, поблизости имелся шахтерский бункер со снаряжением. Пятнадцать минут спустя пятеро из нас уже разлетелись веером над склоном кратера, тщательно осматривая тот участок, где, по расчетам Бритни, мог находиться Пилкин.
Через несколько минут мы уже знали ответ. Никому так и не удалось поймать сигнал транспондера его скафандра. А эти штуковины делаются настолько прочными, что если нечто способно уничтожить один из них, то его пользователя убьет гарантированно.
Бритни молчала долго, даже по человеческим стандартам.
— Это моя вина, — сказала она наконец.
Я потратил остатки топлива своего ДМТ, чтобы подняться на верхний обод кратера, где мы могли побыть одни — что, скорее, больше относилось ко мне, чем к ней.
— Почему? Потому что он не разрешил тебе прогнать симуляции, которые могли предсказать, а могли и не предсказать то, что произошло? Кстати, а что там произошло?
— Вероятно, какой-то сейсмический резонанс. — Голос у нее был ровный, без той искры, которая обычно оживляла его, когда она говорил о чем-то научном. Я испытывал те же чувства, но не ожидал обнаружить их у Бритни, и это захватило меня врасплох. — Наверное, колебания оказались как раз нужной частоты, чтобы встряхнуть слой рыхлой породы.
— Примерно так, как лыжник вызывает сход лавины?
— Да, только в более крупном масштабе.
— И ты думаешь, что могла бы это спрогнозировать?
Она снова помолчала.
— Может быть. А может, и нет. Я не знаю, какие геологические данные имелись у Джона.
— Потому что он придерживал их для себя.
— Да. Хотя, скорее всего, данных было немного. Он знал о моих занятиях стратиграфией. И, будь у него что-либо существенное, он бы со мной поделился. У него не было проблем с помощью мне. — Она произнесла это с горечью, что меня опять поразило.
— Значит, ты ничего не могла сделать.
Снова долгое молчание.
— Ну, может быть, я уговорила бы его собрать больше данных. Но я не это имела в виду.
Странная получилась перестановка ролей. Обычно Бритни старается заставить говорить меня.
— Ну и?.. Если дело не в данных?
Долгое время мне казалось, что она не ответит. А когда она заговорила, ее голос стал более сдержанным, чем когда-либо. Выдали это сознательная модуляция, предназначенная для передачи настроения? Или же она позволила эмоциям владеть собой? Я так до конца и не смог понять, что означает быть Бритни, но в одном уверен: у нее есть чувства. Она, вероятно, расценит это как синоним определения «быть живым». Синоним разума, а не просто искусственного интеллекта.
— Я могла бы его спасти, — повторила она. — И должна была спасти.
Я вздохнул. Чувство вины не рационально. Уж в этом я эксперт. Половину детства я винил себя в смерти родителей. Можно подумать, если бы я оказался рядом с ними, то это остановило бы землетрясение. Или побудило бы их куда-нибудь уйти.
— Ты ничего не смогла бы сделать, — подвел я итог. — Ты всегда говорила, что из нас двоих я тот, кто с ногами. А это возлагает ответственность за его спасение на меня, а не на тебя. — Жаль, что я не в состоянии ее обнять. — Ты действительно ничего не могла сделать.
4. БритниУ людей есть кошмарные сны. У меня — повторные воспроизведения.
Не знаю, как поступил бы Флойд, будь он один, но мне хотелось улететь с Наяды. Чем дальше, тем лучше.
Мы, разумеется, были привязаны к системе Нептуна. Происшествие не закрыло шахту навсегда, поэтому рано или поздно нам пришлось бы вернуться, но на это время мне хотелось сменить обстановку.
И еще мне хотелось что-то делать.