— Простите, что сбежал, — тихо произнес он. — Они сожгли лес Лунной Тени несколько дней назад. Я не люблю огонь.
— Не переживай, здоровяк, — сказала Каллия. — Ты уже реабилитирован.
— Меня зовут Черный Дуб, — заявил лесовик.
— Правда? — амфибия приподнялась на локте и посмотрела ему в глаза. — А меня — Летиция Мэй Харрис.
Имоген затаила дыхание. Лесовик широко распахнул глаза. Его руки замерли, и виноградные лозы поникли.
— Продолжай, — тихо попросила Каллия-Летиция. — У нас отняли роль.
— Андриес ван Вийк, — представился лесовик.
— Откуда ты, Андриес? — спросила Летиция. — Я из Сент-Луиса.
— Антверпен, — ответил он.
— Это в Европе, да? — уточнила Летиция, и Лесовик кивнул. — Я так и не попала в Европу, — она посмотрела на Имоген. — А как зовут тебя, подруга?
Имоген-Юинь выдохнула.
— Пен Юинь, — призналась она. — Рада познакомиться.
На драконьем это прозвучало так: «Час нашей встречи подобен моменту, когда первый луч теплого солнца касается гнезда, в котором лежит яйцо». Нелепая искусственность фразы, бессмысленная претензия на формальность, пародия этикета — безумие их троих, пытающихся соблюдать правила хорошего тона, которые никогда не существовали за пределами подросткового воображения какого-то давно умершего писателя, — все это неожиданно нахлынуло на нее с непреодолимой силой, и она зажмурилась, сдерживая слезы ярости.
Красноклюв приблизился к ним, шелестя перьями.
— Пен Юинь, — позвал попугай.
— Да, — отозвалась Юинь. Красноклюв смотрел на нее широко распахнутыми, как у совы, глазами — черными с золотистой обводкой. — И что ты сделаешь? — спросила Юинь. — Настучишь на меня администратору за выход из роли? — она горько рассмеялась. — Попробуй найти хоть одного.
— Пен Юинь, — повторил Красноклюв.
— Мы все знаем, что ты попугай, — заметила Летиция. — Тебе не обязательно это доказывать.
Красноклюв проигнорировал ее. Он обратился к Юинь:
— Я — Йи Джин-мюн.
Юинь уставилась на попугая.
— Черта с два! — воскликнула она (на драконьем: «Гоблины и хоббиты растащат запасы того, кто в это поверит»).
— Это я, — сказал Красноклюв.
— Ты — Йи Джин-мюн, — повторила Юинь. — Ты — Lady9!Blue.
— Во ши ба, — произнес попугай на варварски искаженном мандаринском.
Знание корейского, которое Юинь приобрела из записей игровых поединков и костюмных постановок, не отличалось полнотой, и теперь, после столь долгого перерыва, едва ли было лучше, чем мандаринский диалект попугая.
— Азиатская Лига в Янгоне, — медленно начала она. — Перед финальным матчем. Что сказала тебе 29 ^_^jade? Повтори.
— Ты предложила ничью, — ответил Красноклюв на том же языке, но куда более бегло. — Я отказалась.
Кулаки Юинь (вернее, кулаки Имоген, пальцы которой показались вдруг слишком длинными и тонкими, а кожа слишком гладкой и бледной) сжались, и она произнесла на мандаринском:
— Мы могли бы разделить выигрыш. Ты вернулась бы домой с четвертью миллиона.
— Не я, — ответил Красноклюв, или Йи Джин-мюн, или Lady9!Blue. — Мои покровители. Моя доля составляла меньше десяти процентов.
— Эта ставка — все, что у меня было, — сказала Юинь. — Почему, как ты думаешь, я продала себя Королевству? Чтобы вернуть деньги, которые я заняла для участия в этом долбаном турнире! — она ударила тонкой белой рукой Имоген по переборке. — И посмотри, где я теперь!
— Эй, — мягко произнесла Летиция на драконьем. Ее холодные бескостные пальцы мягко обвили предплечье Юинь. — Подожди. Не позволяй ему разозлить тебя. Мы переживем это.
Юинь поняла, что Летиция пропустила весь разговор.
— Он не виноват, — пробормотала она на драконьем. — Я сама во все это ввязалась.
— Думаю, ты права, — сказала Летиция, глядя на попугая, закрывшего глаза и превратившегося в большой комок перьев. — И еще я думаю, что мы все должны держаться вместе.
— Эй, — сказал Черный Дуб, или ван Вийк, стоявший у переднего иллюминатора. — Орки пропали.
— Что? — спросила Юинь, вставая. — Ты уверен? Может, мы уже просто слишком глубоко?
— Ночное зрение, — пояснил лесовик, моргая большими коричневыми глазами. — Их там нет.
Юинь подошла к иллюминатору.
— А разве мы не должны уже подплывать к Холодным Глубинам? — спросила она.