Шимпанзе сделал сальто назад.
— Сколько у нас времени? — спросила Джин-мюн.
— Достаточно, — ответил шимпанзе. — Мистер П. сейчас пытается поймать хотя бы одного администратора, но его провайдер — жадная скотина, поэтому эти администраторы — всего лишь процессы на тех же атакованных серверах.
— И что теперь? — поинтересовалась Юинь.
— Давай заключим сделку, — предложил шимпанзе. — Сейчас мы можем остановить все ваши процессы, создать точку восстановления и запустить их на виртуальной машине Фронта освобождения симулякров.
— Или?
— Или, — продолжила Джин-мюн, — с твоей помощью…
— …а вернее, с помощью кода Королевства, сохранившегося в истории твоих версий, — вставил Монти.
— …мы проникнем в Королевство, — закончила Джин-мюн, — и освободим всех.
Они выжидающе посмотрели на Юинь. Она молчала. Монти потер шею и начал нервно теребить свое ухо.
— Я согласна, — сказала Юинь.
Юинь знала, что она сумасшедшая
Юинь знала, что она сумасшедшая по любым человеческим меркам.
Изучив Джин-мюн своими новыми органами чувств, она заметила признаки недавней закачки, еще не замутненной неизбежно накапливающимися потерями от трансляции и сжатия. Заметила эмоции и мыслительные процессы, не поврежденные поколениями итераций, уводящих их все дальше от настоящего человеческого тела, настоящих человеческих клеток, человеческих органов чувств, человеческих желез и человеческого «я».
Она вспомнила, как Летиция сказала о Королевстве: «Фэнтезийными играми интересуются в основном постлюди». И теперь она, кажется, понимала причину: привлекательность таких игр заключается в том, чтобы изображать человека.
А постлюди, в конечном итоге, являются людьми не больше, чем Эмбрейзис или Петромакс. Может, и меньше.
Потому что, если и было у Эмбрейзиса, Петромакса, ИИ, стоявшими за хоббитом и клоунами, а также у Монти (которого она подозревала) что-то общее, то это — увлечение человечностью, ну а для Юинь человечность стала скорее чем-то вроде религии, внимательно изученной, но в итоге все же не принятой.
И Юинь это вполне устраивало. Даже если она не могла больше вспомнить, каково это — быть человеком, она тем не менее могла припомнить множество других вещей.
Как любить. Как думать. Как сражаться. И как ненавидеть.
— Почему я? — спросила она у Джин-мюн.
— Ты слышала Петромакса. Я сижу в баке с питательным раствором с тех пор, как мне исполнился тридцать один год.
— Что произошло?
— Какой-то учебный проект по созданию ИИ пошел не так, — ответила Джин-мюн. — Самовоспроизводящиеся фабрики, генетические алгоритмы… американцы напустили на них серую слизь, затем правительство сбросило атомную бомбу, чтобы остановить слизь… В общем, это не так уж важно, — она вздохнула. — Я не хотела загружаться до последнего, надеясь, что мои вложения все же не обесценятся. Я, кстати, работала еще и игровым комментатором. Но во второй раз избежать закачки мне не удалось…
— И теперь ты застряла здесь, как и все мы, — сказала Юинь.
— Я сама сделала свой выбор. Я не знала про все это. Не знала до Холодных Глубин. То, что ты сказала мне на субмарине, — это действительно моя вина. Если бы я согласилась на твое предложение в Янгоне… Я навела кое-какие справки и нашла Монти, а потом меня загрузили.
«А что стало с настоящей Юинь, с той, которая покинула клинику, получила свою выплату у МоГуо и, наверное, продолжила жить своей жизнью?» — Юинь хотела задать этот вопрос, но интонации собеседницы говорили о том, что ответ ее не обрадует. В любом случае, ее заинтересованность в этом становилась все более академической.
— Сорок пятая в очереди, — сообщила Джин-мюн. — Двадцать пятая.
Они уже покинули разрушающуюся систему Петромакса и перешли на новые эмуляторы сознания, принадлежавшие Фронту освобождения симулякров (или, по крайней мере, контролируемые им). Распределенные, многократно отраженные эмуляторы, слишком широко рассеянные по всему облаку сетей ФОС, чтобы их можно было остановить. К тому же Монти сказал, что даже если операция пойдет не так, они смогут восстановиться с резервных копий.
Данная конкретная копия Пен Юинь, впрочем, не очень-то интересовалась судьбой других копий.
— Двенадцатая. Четвертая. И… готово.
С одной стороны, она не могла с уверенностью сказать, что теперь из себя представляет. После того как ФОС окружил ее, словно строительными лесами, своим кодом, добавлявшим ей новые органы чувств, новые конечности, новые способности, вроде интроспекции и проецирования, она не знала даже свою версию некогда загруженного постчеловека. С другой стороны, она теперь прекрасно все понимала: заклинания, временно уменьшающие или увеличивающие характеристики, производственные очереди, технические деревья, область действия, наносимый урон.