— Ну да. — Джейк повернул к автобусу. — Пошли.
— Нет!
Джейк оглянулся и многозначительно посмотрел на Адриана:
— Существуют худшие места, нежели тюрьма минимального уровня безопасности.
— Я не намерен возвращаться, — пробормотал Адриан, комкая мешок для мусора. — Я… не могу смириться с таким положением.
Джейк кивнул.
— Пожалуйста, не говори никому, — взмолился Адриан.
Джейк на мгновение застыл.
— Я тебя не видел. — Он наклонился и с большим проворством, чем когда-либо подмечал в нем Адриан, подхватил свою коробку с обедом и перебросил молодому человеку. — Держи!
— Джейк, спасибо! — Адриан повернулся и, не выпуская из рук мусорного мешка, побежал по разделительной полосе на север, к небольшой рощице.
Спрятавшись между ветвей горных дубков, не растерявших листву к концу сентября, Адриан принялся наблюдать происходившее возле далекого автобуса. Все заключенные смотрели на машину и как будто не замечали ничего другого. Около автобуса лежали две фигуры — оранжевых комбинезонов на них не было.
Адриан выдохнул, так и не осознав, что последние минуты не дышал. Пока его не хватились — во всяком случае, до сей минуты. Однако двигаться дальше он не смел: оранжевый комбинезон делал его столь же заметным, как праздничный фейерверк в честь Дня Канады.
Порывистым движением Адриан рванул вниз застежку-молнию ненавистного одеяния, знака его неволи. Высвободившись из комбинезона, он остался в трусах, носках и кроссовках. Рассеянными движениями сложил костюм, завернув штанины и рукава внутрь, превратив его в похожую на футбольный мяч ярко-оранжевую сферу.
Отправив скатанный комбинезон в мусорный мешок, он побежал со всей возможной скоростью — сперва пригнувшись, а потом выпрямившись во весь рост. Если его и замечали с дороги, то могли принять за свихнувшегося физкультурника.
Он бежал, пока не запыхался, а потом потрусил к ближайшей рощице. Выхода нет. Ему придется добираться до Канады в одном белье. Минуточку! Он взял мусорный мешок и вытряхнул оранжевый шар на траву. Зацепив черный пластик зубами, Адриан проделал в мешке дыры для рук и головы.
Облачившись, он оглядел себя. А неплохо! Правда, ремень пригодился бы.
Уже в гораздо лучшем расположении духа он с разбега отвесил пинок оранжевому шару, отправив его по высокой дуге. Комбинезон приземлился в траву, а потом выкатился на уходящую к северу полосу дороги. Со смешанным чувством Адриан провожал взглядом машины, гнавшие этот оранжевый мяч вперед. Да, тюремная одежда была ненавистна ему, однако теперь он остался в одних трусах и «рубахе» из мусорного мешка.
Когда последний след оранжевого шара растаял вдалеке, Адриан подхватил подаренный Джейком обед и снова побежал. Он ощущал себя свободным — пусть раздетым, но свободным. Адриан задумчиво улыбнулся. Он всегда мог сказать, что стал жертвой дурацкой студенческой шутки и потому оказался брошенным на середине шоссе. На бегу он наслаждался высоким и беспричинным восторгом, осеняющим бегуна. Его посещали видения, сулившие автостоп до самой границы. Там он уж как-нибудь проскользнет. Там несложно. Границу с Канадой до сих пор охраняли без особого рвения. А из Канады его не вышлют обратно. Одно плохо: в Корнелльский университет ему уже не вернуться.
— А какая разница? — выдохнул он вслух. Университет Торонто ничуть не хуже. А туда его, конечно же, примут.
Постепенно бег его замедлился до рысцы, потом — до шага. Продвигаясь на север по зеленой полосе между двумя непрерывными потоками машин, Адриан хмурился, замечая разбросанные там и сям пластмассовые стаканчики и обрывки упаковок фаст-фуда — тот самый мусор, который должна была собирать его команда. Отвратительно, когда люди вышвыривают мусор из окна автомобиля. Он напряженно усмехнулся. Те самые люди, которые сделали возможным его побег.
Когда солнце опустилось к горизонту, Адриан вдруг ощутил не просто усталость — изнеможение. Возле небольшой рощицы, оазиса карликовых сахарных кленов, он остановился, чтобы обдумать ситуацию, понаблюдать, спланировать дальнейшие действия, отдохнуть и съесть Джейков ланч.
Сидя под деревом и прожевывая сандвич, Адриан отсутствующим взором смотрел на несущиеся машины. Согласно знаку, им было разрешено двигаться со скоростью семьдесят пять миль в час. Адриан в уме перевел ограничение в более привычные единицы. Сто двадцать километров в час. Ого! И большинство автомобилей превышало скорость — сто тридцать, сто сорок километров в час. Адриан покачал головой. На такой скорости у водителей нет времени обозревать окрестности. Его не заметят. Как ни странно, мысль эта заставила его почувствовать себя одиноким. Практически он находился в абсолютном уединении. С тем же успехом мог бы оказаться на другой планете. Можно было бы подумать, что дорожный шум принесет некоторое утешение, ибо звук этот создают люди, спешащие по своим делам. Однако движение было таким плотным и равномерным, что шум превращался в монотонное гудение; Адриану приходилось концентрировать свое внимание, чтобы заметить его.
Краем глаза он приметил движение в траве. Котенок! Затем он заметил второго, а потом третьего зверька, неторопливо подбиравшихся к нему. Каким, собственно, образом котята попали на разделительную полосу? Он ощутил прилив возмущения: неужели их просто выбросили сюда! А потом глаза его округлились. Животные были размером с котенка, однако пропорции тел соответствовали взрослым кошкам. И двигались они с изяществом и легкостью, присущими взрослым представителям кошачьей породы. Зверьки припадали к земле, прятались, выслеживая добычу. Удивленный уже самим размером животных, Адриан был еще более озадачен и заинтригован их поведением — оно явно обнаруживало признаки групповой охоты. Он еще не слышал, чтобы кошки охотились стаями.
А потом он увидел объект охоты: пять или шесть мохнатых серых пятнышек в траве. Одна из кошек прыгнула. И пока она играла со своей жертвой, Адриан сумел разглядеть голову крошечного создания. Тупую, короткую и толстую: голову не мыши, а крысы — точнее крысенка. Адриан прищурился, осознавая, что, как и кошки, крысы были, скорее всего, взрослыми. Два случая карликовости. Ограниченная численность крыс для кошек и скудость питания для крыс делают маленький размер выгодным… численность популяции и тех, и других также невысока. Он читал об островах, где представители фауны были много меньше, чем их собратья на материке. А территорию разделительной полосы с практической точки зрения вполне можно считать островом — длинным и чрезвычайно узким.
Мысль о том, что разделительные полосы скоростных шоссе могут обладать собственными уникальными экосистемами, на мгновение привела Адриана в восторг. Даже голова закружилась. Он займется этим в колледже. Он улыбнулся, представив себя экологом разделительных полос — первым и единственным.
Быть может, решил Адриан, заключение стало для него благословением — судьба показала ему дорогу к будущему. Он отломил кусочек сандвича с не поддающимся определению ломтиком мяса. Пригнувшись, он протянул угощение кошке, еще не поймавшей крысу.
— Киса, сюда! Кис-кис-кис.
Кошка опасливо пробиралась вперед, обнаруживая скорее признаки осторожности, чем страха.
— Хорошая киса, хорошая.
Кошка взяла мясо, и Адриан протянул руку, чтобы погладить животное по шерстке. Кошка внезапно повернулась, зашипела и укусила его прямо во впадину между большим и указательным пальцами. Выступила кровь.
— Черт!
Дикая кошка подбежала к товаркам.
Опасность заражения встревожила Адриана. Если на разделительной полосе могли водиться собственные виды животных, то уж особенные бактерии и вирусы тем более — штаммы, для которых врачи не приготовили никаких антител. Адриан покачал головой и решил ни о чем не думать. Да, такова одна из профессиональных издержек работы шоссейного эколога. И она представляла собой куда меньшую опасность, чем прежде — до того как была разработана универсальная вакцина против бешенства, столбняка и западнонильской лихорадки, которую вводили всей канадской молодежи.
Вспомнив про сандвич, Адриан покончил с ним, затем разделался с пирожком, запив его соком из пакетика. Повинуясь рефлексу, поискал взглядом мусорный ящик, которого, конечно же, не нашел. С легкой досадой Адриан поставил опустошенную коробку на край дороги. Итак, он сам сделался обычным и презренным загрязнителем жизненной среды. Не столь уж хороший способ начала карьеры эколога, специализирующегося по разделительным полосам дорог.