Две порошковые змейки так змейками и остались, но поползли друг к другу, извиваясь доподлинными гадами, и свились в причудливых объятиях точно посередке того расстояния, на которое я их разнесла. Сразу же расползлась их форма, смешалось содержание, и снова передо мной тупой конус. Похоже, именно в таком состоянии загадочное вещество чувствовало себя наиболее комфортно.
Игрушка? Вроде пластилина, только с кнопкой перезагрузки?
Я подсыпала порошка, увеличив кучку вдвое, и снова ее располовинила, на сей раз создав барьер, а проще говоря, оставив между частями руку. Теперь эта чертовщина проявила сообразительность — половинки двинулись друг к другу, обнаружили, что их счастливому воссоединению мешает моя конечность, и спустя миг, который я могла расценить исключительно как период раздумий, дружно устремились вдоль руки к тому месту, где я предусмотрительно оставила сантиметр между кончиком пальца и стенкой. Там части встретились и срослись. Как же это напоминало двух давно заплутавших восходителей, пробирающихся по разным склонам горы к вершине, где их ждет восторженная встреча!
За моей спиной Малькольм Белл подтвердил:
— Да, оно живое.
Я повернулась как ошпаренная и увидела его — на той же кровати, где он сидел перед исчезновением. В точности тот самый человек, что и несколькими минутами раньше, вот только сохранившиеся пряди волос выглядят так, словно побывали на ветру, да и в морщинах на лице поблескивает испарина. Белл улыбался от уха до уха, мое смятение его явно забавляло.
— И смышленое, — добавил он.
У меня перед глазами поплыла комната.
Я воззрилась на порошок, который теперь кружил у основания вазы, как будто искал дверку в родной дом, и ухитрилась выговорить слабеньким голосом:
— Что вы сказали?
Он ухмыльнулся.
— Вы достаточно умны, чтобы это переварить. Надо только из головы мусор кое-какой выкинуть, место освободить.
Я снова посмотрела на стол. Порошок теперь двигался вверх по крутому боку вазы, лип к ее скользкой поверхности, будто и ведать не ведал ни о гравитации, ни хотя бы о здравом смысле. У меня не то что обмякли — в кисель превратились колени. Я попятилась и опустилась на гостевой стул, переполненная чем-то очень похожим на благоговейный страх.
— Так оно неземного происхождения?
— Ну да.
— Это что же получается?… Вы установили первый контакт?
На его лице появилась грусть.
— Нет, первый контакт установлен другими и гораздо раньше. А это вещество получено при четвертом или пятом контакте. Меньше двадцати лет назад.
— Что-что-что-что? ЧТО?!
— Послушайте, я стар, у меня не осталось времени на всякие церемонии. Вы сюда пришли ради правды, вот и получайте правду, как я ее понимаю. Извольте включить мозги и усваивать с лету. А прежде всего вам необходимо понять, что все, кто работал на Луне, когда произошла перестрелка, были уже вовлечены в исторический первый контакт, никак не связанный с другим выдающимся феноменом, который представлял собой Дестри. Да-да, тут ничего общего, мы выясняли. Проехались до участка, где поселились наши пришельцы, Минни с Эрлом, самые славные ребята на свете, — и спросили у них, как это все следует понимать. А они только руками разводят, мол, самим в диковинку.
— Того, что вы мне рассказываете, в учебниках истории нет.
Он хмыкнул.
— В том-то и проблема. Учебники истории пишут люди, и они до того привыкли заботиться о точности излагаемого, что решили придать своей деятельности вес точной науки. В то время как правда никакого отношения к этому не имеет.
Я обхватила губами трубочку. Если вода и остыла, то совсем чуть-чуть. Да оно и к лучшему: едкое тепло помогло мне зацепиться за «здесь» и «сейчас». Пожалуй, менее противное пойло такой услуги не оказало бы.
Прежде чем проглотить, я несколько секунд держала влагу во рту, потом посмотрела в лицо сидящему на кровати старику. Ко мне вернулось спокойствие, по крайней мере его бледная тень.
— Не лучше ли будет, если вы просто подведете итог?
— Итог? Две лунные крысы затеяли стрельбу друг в друга, и это самое маловажное из тогдашних событий. Под чем я должен подвести итог? Мы — я имею в виду ветеранов лунной стройки, отшельников Темной стороны — участники проекта, который оказал беспрецедентное влияние на судьбу человечества. Все же прочее не более чем примечания к этому факту.
Он лег на кровати, сцепив кисти, и в них, как в колыбельку, уместив затылок.