— Если хотите, можем на этом и остановиться. Пособлю вам вернуться в цивилизацию, и сделаем вид, что ничего не произошло. Или расскажу до конца, но тогда вам придется сказать «прощай» надежде закончить свои дни в окружении толстых внучат, потому что при таком раскладе вы когда-нибудь возьмете с меня пример, то есть спрячетесь в глуши. Или — или, выбирать вам. А я снаружи побуду, подожду.
Прежде чем я успела спросить, что значит «снаружи», Белл снова исчез.
И в этот раз я смотрела прямо на него. Нет, это не было проделкой иллюзиониста. Он разом утратил свои измерения. Сначала сделался плоским, как фотография на доске розыска, потом еще раз сложился, превратившись в прямую черту, затем обернулся светящейся точкой. Вот и она сгинула, оставив на моей сетчатке яркий фиолетовый послеобраз.
Я должна еще кое в чем признаться. За всю жизнь я только раз падала в обморок. Один-единственный раз. Удовольствие, прямо скажем, ниже среднего, и вам его испытать не пожелаю. Такое может случиться, когда ваш разум, или тело, или эмоции достигнут точки абсолютного насыщения, и кратковременная отключка пойдет только на пользу здоровью.
Не сомневаюсь, вы предположили, что я имею в виду именно тот момент, о котором речь. Вообще-то нет, но тогда я была крайне близка к обмороку. Ко всем чертям провалилось мое душевное равновесие, мир сделался серым по краям, закатились глаза… Нет, только не это!
Вот так просто. Я взяла и отказалась терять сознание, схватилась за край стола, сжала изо всех сил, чтобы почувствовать его твердость. Совладала с дыханием. Секунд десять потратила на раздумья, как теперь действовать. И сделала то единственное, что показалось имеющим смысл: вернулась на стул и стала ждать.
Уайатту Эрпу несказанно повезло выйти живым из всех переделок, благодаря этому обстоятельству он предстал в глазах потомков выдающимся искусником стрельбы от бедра. В многочисленных инсценировках своих приключений он совершает баллистические чудеса, например, галантно позволяет недругу первым кинуть руку к кобуре и лишь тогда хватается за собственный револьвер, успевая прицелиться и выстрелить на миг раньше. Часто он выказывает милосердие, то есть ранит, а не убивает. В отдельных случаях Эрп, чтобы не проливать крови, выбивает ружье из рук супостата.
Подобную картинку вы обнаружите в словаре, если откроете его на слове «чепуха».
Во-первых, короткоствольному оружию той эпохи подобная точность боя и не снилась. Находились мастера быстро выхватывать револьвер из кобуры и метко стрелять, но будучи, так сказать, специалистами узкого профиля, они нечасто рисковали подставлять свою шкуру под хорошо пристрелянную винтовку. И уж никто, даже Эрп, не осмелился бы пальнуть из своего дурацкого недомерка, чтобы выбить ружье из вражеских рук, даже будь такой фокус возможен в принципе. В те времена человечество только мечтало об эффективной хирургии, и схлопотать пулю в живот означало провести свои последние считанные дни на мокрой от пота подстилке, побывать в аду до клинической смерти, до того как можно будет выяснить, что причитается на самом деле — геенна огненная или райские кущи. Тогда действовало то же суровое правило, что и сейчас: если перед вами вооруженный противник и сами вы можете нажать на спуск — валите гада не заморачиваясь!
Кто-то, быть может, и обладал воспетой в вестернах меткостью, но это искусство становилось бесполезным, если перестрелка затягивалась. При выстреле возникало облако порохового дыма — вам и не представить, какое оно было большое и непрозрачное. Любая серьезная пальба сопровождалась дымовой завесой, она поедом ела глаза и скрывала позицию противника. Разборки голливудских ковбоев этого недостатка лишены, и мы прекрасно видим, кто попадает в цель, а кто промахивается, кто ранен, а кто убит. Люди же, которые дрались не на жизнь, а на смерть в пыльных городах, закладывая тем самым краеугольные камни для будущих пирамид лжи, действовали в гораздо менее комфортных условиях. И мифический «стрелок», на экране пробивающий пикового туза с пятидесяти шагов, в реальности едва ли смог бы разглядеть карту.
Ну и наконец, перестрелка, сделавшая легендарным Уайатта Эрпа — самое нетипичное событие в его жизни. Далеко не каждый день он был вынужден хвататься за револьвер. Даже имея дело с вооруженными нарушителями спокойствия, знаменитый шериф предпочитал свой коронный прием: подкрасться сзади и оглушить дубинкой. Да, коварно, да, жестоко — но зато меньше покойников на улицах Тумстоуна, а главное, меньше вероятность самому стать одним из них. В некоторых постановках создатели признают: Уайатт Эрп не был идеальным героем, и его поступки не совсем то, на чем желательно строить легенды.