Я прикинул объем кабины с убранными сиденьями и захлопнутым кокпитом и сказал:
— А ваши люди?..
Он словно бы улыбнулся.
— Как только мы улетим, другие корабли совершат посадку и подберут их.
— Хорошо. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь пострадал…
Он сказал:
— Жизнь Челомата, которому открыто запределье, дороже жизней сколь угодно многих титанидов. Даже моей…
Оддни пробормотала:
— Он знает, кто важен…
Я закатил глаза.
— Глупости. Парень понятия не имеет, кто мы на самом деле. Будто это вообще имело значение, в какое бы проклятущее место-время мы ни угодили.
Оддни сказала:
— Он думает иначе.
В выпотрошенном наконец блюдце поднялся галдеж, экипаж гурьбой хлынул наружу, и человечек жестом пригласил нас под купол, где мы улеглись на пол и, пригибая головы, осторожно свернулись внутри герметизирующей прокладки. К нам присоединилась стройная красавица-брюнетка с блестящими, точно обсидиан, волосами. Она заняла уцелевшее кресло и положила руки на приборную панель.
Человечек привел в действие какой-то рычаг; купол с легким шипением опустился, в ушах у нас щелкнуло из-за перепада давления. Титанид постучал кулачком по пластику и знаком велел пилоту: летим, летим отсюда.
Блюдце оторвалось от поверхности так, что мы вовсе не почувствовали движения, только земля в иллюминаторе резко ушла назад и вниз, кренясь в падении; сила тяжести была с железным постоянством направлена ко дну. Оддни сказала:
— Никакого выхлопного факела в отличие от модуль-преобразователя. Может, эта конструкция лучше огнелисьей?
Человечек поднялся, подошел и встал внутри разомкнутого кольца наших тел, мы же, постаравшись принять относительно сидячее положение, прислонились к стене, задевая головами купол из твердого, напоминающего пластмассу материала.
— Я, — сказал человечек, — Кам-Рен Вейяд, командующий Первым космическим флотом Титана, командир Юпитерианской эскадрильи оказания чрезвычайной помощи. Это, — он кивнул в сторону пилота, — моя возлюблённейшая спутница, принцесса Та-Рен Аруэ из рода Сангеджази. — Он продолжал: — Ученые мужи Титана узнали имена многих великих исторических деятелей той давнишней эпохи, почтенный Челомат. Возможно, им будут знакомы и ваши прозвания?
Он спрашивает: «Ты кто? Какой-нибудь туз? Пресловутая Важная Птица?»
Что ответить? Чучело-Беркучело, презираемый всеми мальчишка? Алан Берк, который с горсткой очень близких друзей в один прекрасный день Все Изменил — и был уничтожен за свое чрезмерное доверие к миру? Или…
Я сказал:
— Меня зовут мистер Зед. А это моя возлюблённейшая спутница… э… Оддни. В прошлом — дубль-тело некоей…
Кто ты теперь? Ведь определенно не Ильвино дубль-тело? Кем я хочу тебя видеть? Ее Самостью Ильвой? Нет. Я хочу… Мне вдруг явился образ покойной Сары и исчез, призрачное мимолетное видение.
Оддни с веселым ужасом вмешалась:
— Мистер Зед! Я вовсе не…
Титанидов будто громом ударило; их лица отобразили напряженное сомнение. Кам-Рен Вейяд громко ахнул, воззрился на мою даму, потом опять на меня.
— Мистер Зед. — Неверие.
Женщина, Та-Рен Аруэ, белая под искристой смолью волос, как карикатурное привидение, вымолвила:
— Первый Челомат?!
Вейяд сказал:
— Кто бы мог подумать… — Он благоговейно повернулся к Оддни. — А вы… Вы, должно быть, воплощение богини Ильвы?
Богини Ильвы. Ох ты ж раны Господни! Оддни кивнула:
— Да, я одно из ее дубль-тел. Одно из многих.
— Вообрази! — сказала Аруэ из кресла пилота.
— Воображать теперь ни к чему, — отозвался, стоя между нами, ошеломленный Вейяд. — Теперь можно знать!
Мы поднимались ввысь, от маленькой планеты зейян к лучистой прорехе в небе, к прорехе, уже вновь сжимавшейся в яркую, сочащуюся светом звезду; рядом набирали высоту другие блюдца, а за ними гнались, обстреливая, ракетные истребители. Наконец мы единым строем пролетели в прогалину, и небеса сошлись.
В новом небе, звездном небе, очередным китайским фонариком горел желтый Сатурн с кольцами и всем прочим, а поодаль висел внушительный шарик дымчато-красной планеты, по-видимому, Титан. Я сказал:
— Кольца…
Вейяд глянул вверх, на Сатурн, и ответил:
— Когда Души из Бездны Времен сотворили на Марсе людей, а затем пригодные для нас миры, они воссоздали и кольца Сатурна — по своим соображениям.
Души. Сотворили людей. По своим соображениям. Мифические боги? Я обнаружил, что сомневаюсь. И, сомневаясь, просто спросил.
Род человеческий, ответил Вейяд, зачинался в грезах — и сам витал в облаках, пока не построил машины, тоже не чуждые игре воображения. Люди с машинами грез улизнули с Земли и со временем узнали, где явь, а где нет. Адски самонадеянные, кичась сознанием своей власти, они отправились покорять большую вселенную и были разгромлены в пух и прах, лишь жалкая кучка уцелевших, точно побитые псы, приковыляла домой.