Совпадение ли, что Варк Фан'ши выдворил нас именно сюда? Не узнать. Не спросить. Случайность? Маловероятно.
К северу по трассе № 1[22], чуть южнее реки Ококван, лежали трущобы — лачуги, стоянки трейлеров и старая типовая застройка, где приходилось ютиться белой бедноте. Я отправился туда разжиться монетой, оставив Оддни в укрытии, и ограбил пьяного, который брел вдоль железной дороги. Разумеется, он отлично разглядел меня при свете полной луны и, пока я выворачивал его карманы, то жалобно причитал, то бранился. Обозвал меня «черномазым», и я смекнул, где полиция станет искать злоумышленника, если вообще почешется.
Однажды студеным промозглым утром мы отправились в «Аптекарский магазин Рексолла» к исконному въезду в Марумско-Виллидж, по соседству с обшарпанным зачатком торгового центра на шоссе № 123 (те, кому привелось жить в самом начале двадцать первого века, назвали бы его моллом): бензоколонка «Тексако», круглосуточный магазинчик «Полезная мелочь, филиал № 2», «Лунная пицца Мэнни», — и купили по экземпляру всех газет, какие отыскались.
Поразительное разнообразие. «Вашингтон пост», «Ивниг стар», «Дейли ньюс», «Джорнал мессенджер», «Потомак ньюс», остальных я не припоминал вовсе. Когда они почили в бозе, эти средоточия скучнейшего суесловия?
Газеты были от 3 декабря 1962 года, и новости решительно не совпадали с тем, что сберегла моя память. То, да не то… Помнится, «Восток-3» и «Восток-4» провели в августе групповой космический полет, но ведь два следующих, пятый и шестой «Востоки», последний — с женщиной на борту, запустили чуть не годом позже? По всему выходило, что в этом здесь и сейчас «Восток-5» с экипажем из двух человек стартовал с Земли в День благодарения, и полет еще продолжался: Павел Попович и Владимир Комаров, успешно завершая первую неделю в космосе, вели с борта корабля прямую телетрансляцию; прилагались полученные с орбиты снимки — дым над австро-венгерскими рубежами, где кипели боевые действия.
Президент Кеннеди, говорилось в передовице «Пост», рассматривает вопрос о санкционированном применении тактического ядерного оружия в случае, если советские войска в двадцать четыре часа не прекратят наступление на Вену.
Сколько я помнил, к этому времени Карибский кризис уже миновал и люди с облегчением перевели дух, осознав, что, пожалуй, им суждено отпраздновать еще одно Рождество.
Толстая кассирша, прыщавая деваха с уложенными как у героини сериала «Я люблю Люси» короткими, медно-рыжими крашеными локонами (я смутно припоминал ее, отчего она словно бы слегка двоилась), таращилась на меня, не решаясь взять мелочь с моей ладони, пока Оддни не нагнулась к ней и не прошептала сердитой «Ради бога! Папу очень смущает состояние его кожи. Это не заразно!».
Деваха буркнула «извиняюсь», но мешкала. Я шваркнул деньги на прилавок, развернулся, ринулся прочь. И прирос к месту.
Трое мальчишек зашли в магазин и сворачивали к выгородке «Печать» у входа, где вдоль стены, около вертушки с комиксами и стойки с книгами в мягких обложках, были расставлены газеты и журналы. Один из мальчиков, рослый, раскормленный, с взъерошенными черными волосами, уже тянулся к нижней полке, к «Плейбою», который в эту пору невинности продавали без полиэтиленовой обертки. Второй, пониже ростом, симпатичный курносый шатен, встав у приятеля за спиной, с улыбкой разглядывал через его плечо холеную, упитанную, аккуратно подретушированную молодую фотомодель.
Третий мальчик — темноволосый, обросший, взлохмаченный, в мятой, грязной одежонке — зарделся, попятился, отвернулся к стойке-карусели и выбрал комикс с пещерным человеком и птеродактилем на обложке. «Турок, сын Камня»? Меня вдруг обуяло яростное желание присоединиться к нему у вертушки, в голове стучало: «Господи Иисусе! Все отдам, лишь бы прочесть это… здесь и сейчас…».
Мальчик внезапно поднял голову, возможно, почуяв на себе мой взгляд, и присмотрелся ко мне, без брезгливости, только с любопытством и… неприязнью? Почему? В свое время взрослые мужчины не вызывали у меня отвращения или ненависти. Я просто опасался их и того, на что они способны. Взгляд мальчика двинулся дальше, упал на Оддни Прекрасную, дрогнул, скользнул вбок, вернулся, задержался. Мальчик покраснел и уткнулся в комикс, повернувшись к нам спиной, — очень скованный, страшно смущенный.