С одной стороны, все это кажется каким-то уж очень знакомым. Вся теория словно бы спрыгнула к нам со страниц фантастических романов прошлого века. Не об этом ли мы читали в книгах Герберта Уэллса, Карела Чапека, Станислава Лема и братьев Стругацких? С другой стороны, ну и что? Если идея красивая, так она и в Африке красивая. Почему бы ей не прийти в голову сначала писателям, а только потом — ученым? Наш Петрович тоже недавно такой кульбит совершил, что впору и ему Нобелевскую премию вручать. Провел, так сказать, на себе эксперимент по объединению сознания с пространством-временем. Решили мы месяц назад на квадроциклах покататься. Пока на мотодроме по пересеченной местности крутились, все было нормально. Но Петровичу захотелось за кефиром в Горячий Ключ сгонять. Сейчас, говорит, быстро обернусь. Вылетел на асфальт и рванул. А там резкий поворот есть, напротив стелы с победой коммунизма. На этом повороте при скорости в семьдесят километров в час он и слетает к (неразборчиво. — Прим. ред.) с трассы.
Летит Петрович прямиком в бетонную плиту забора, который фирма «Мостовик» вокруг своей территории установила, и в этот критический момент зависает в воздухе и совершенно четко начинает понимать, что его сознание существует как бы само по себе и его уже не волнует вопрос пространства. Пространство свернулось, время остановилось, перед глазами Петровича прошла вся его недолгая жизнь, и когда он совсем растекся, подобно гравитационным волнам по плоскости Вселенной, то совершенно четко осознал: пора спрыгивать с «квадрика». И спрыгнул. А минуты через две и мы подъехали. Видим — тапочки на заборе и «квадрик» вверх колесами. Весь передок у него, понятное дело, всмятку. А Петрович держится за расцарапанный подбородок и любуется на свои большие пальцы, которые в разные стороны смотрят. Но это мелочи, понятно. Там же, в Горячем Ключе, ему на пальцы гипс и наложили. Отделался, как говорят, легким испугом. Месяц дома посидел, а вчера уже на участок прихромал. Не могу, говорит, без вас. Пообещал больше не проводить физических экспериментов по расширению пространства элементов сознания. Не хочет отбирать хлеб у физиков. Такие дела…
Кстати, прошу считать этот текст научной публикацией.
ДЖЕФФРИ ЛЭНДИС ДЕВУШКА И ПИРАТ
Между Венерой и Землей со скоростью двадцать километров в секунду дрейфовал предмет, являвшийся, наверное, самым тщательно охраняемым секретом в Солнечной системе: необычайно плоский диск из листового стекла диаметром девять метров при толщине всего лишь в несколько сантиметров. Тонкий слой алюминия, напыленного на поверхность, делал его почти идеальным зеркалом.
В тени зеркала, в маленькой капсуле размером чуть побольше гроба, молчаливо плыл Доминго Бонавентура. Он дрейфовал уже тридцать дней, время от времени слегка изменяя угол наклона листа, чтобы тот прикрывал капсулу от наблюдения с Земли и со множества станций и обитаемых регионов по эту сторону планеты, а также от некоей точно выверенной точки в космическом пространстве. Любому наблюдателю в системе Земля — Луна, случись ему направить телескоп в эту сторону, открылась бы лишь отраженная зеркалом пустота. Его инфракрасное излучение было пренебрежимо мало, и лишь чрезвычайно чувствительный детектор мог бы показать здесь что-либо, кроме пустоты. То же относилось и к радарам — если бы кто-то начал прощупывать космос радиоволнами, луч бы отражался в пространство.
Доминго выставил антенны наружу, чтобы ловить сигналы радаров и радиоизлучение. Из динамиков доносился умеренный радиощебет, исходивший из той точки пространства, к которой направлялся Бонавентура: главным образом это были сигналы навигационных маяков, а также редкие потоки данных — скорее всего, обновления состояния технических систем. Голосов пока слышно не было, а ведь он уже подобрался достаточно близко, чтобы уловить избыточный сигнал с узконаправленной антенны, если бы таковой имелся. Это радовало.
Доминго внес небольшую поправку в наклон зеркала, проверил угол, затем перепроверил, проверил еще раз. Оставалось немногим более двух часов. Заняться было нечем, но Доминго жил в космосе уже двадцать лет и умел ждать. Он скрестил ноги, положил руки на колени ладонями вверх и принялся парить в пустоте, очистив ум от всяких мыслей.