— От этого он не становится менее мертвым!
— Думаю, становится. Мы его помним.
— Пока мы сами не умрем. А тогда все кончится. И кто будет помнить нас?
— Не знаю, — ответил Слагго. — Может, Док прав. Мы смотрим слишком узко, думаем только о том, как это сказывается на нас. Но это еще не все. Может, то, что мы делаем, и составляет Вселенную, какая бы она ни была большая, а мы маленькие. Мы ее часть. Мы делаем ее тем, что она есть, не важно — при жизни или после.
Слагго подождал, но ответа не услышал. Он даже не помнил, когда бы произнес столько слов кряду, чтобы его не прервали. Он подождал еще, чтобы она сказала ему, мол, идиот, а потом спросил:
— Смысл какой-нибудь есть?
— Нет. — Агнес подвернула хвост, расцарапав шипами газон.
На закате красное поблекло до янтарного в окружении густого индиго. Лес теперь вгрызался в него рваным черным силуэтом.
— Смысла так мало, словно его вообще нет, — сказала Агнес. — Ты какую-то дурную траву жевал. Ты… ты идиот!
Слагго кивнул со странным облегчением. И так перемен хватало, а если Агнес перестанет звать его идиотом, это будет уже чересчур.
— Не такая уж глупая мысль! — вмешался Аксель. — Время и вправду не умирает! Даже если Вселенная остановится, время не умрет!
— Все умирает, — буркнула Агнес с усталостью того, кто раз за разом объясняет, как куда-то пройти. — Вот солнце, например, садится, и приходит ночь. Это неизбежно.
— Но ночью видны звезды! И космос! И вся Вселенная! Днем ее не увидишь!
— Мертвый ты их так и так не увидишь! — Агнес отвернулась. — Я не говорю, что это хорошо или что мне это нравится. Это просто так есть, ладно? Гораздо лучше знать, чем делать вид, что это неправда. Мне бы хотелось, чтобы это было не так, но это так. Извини.
— Что ты сказала, Агнес? — вмешался Слагго.
— Что?
— Мне почудилось, ты сказала: «извини».
— Да. Это я и сказала. Ты что, оглох? Я сказала: «извини!». А теперь пошли внутрь. Уже темно.
Ни один из трех не двинулся с места. Поднялся пронизывающий ветер и все усиливался.
— Знаешь, — сказал Акселю Слагго, — может, тебе и не придется строить машину времени. Может, мы уже в машине времени.
— Пространство и время! — сказал Аксель. — Время и пространство! — Он посмотрел вверх на первые звезды, теперь уже ясно видимые. — Вселенная…
— Да знаем мы! — застонала Агнес. — Знаем! — Она сделала несколько шагов к могиле.
— Дио, — сказала она. — Это глупо. Я знаю, ты меня не можешь слышать. Я должна это сказать. Я хочу снова тебя увидеть и понимаю, что не могу, а все остальное ерунда, и мне наплевать! — Глянув на Слагго, она рявкнула: — Верь во что хочешь! Мне наплевать. — Она посмотрела на Акселя: — А ты! Валяй! Строй свою чертову машину времени! Прыгай в нее и унесись на ней куда-нибудь, где мне никогда не придется слушать твой бред! Мне наплевать!
Слагго показалось, после этих слов послышался всхлип, и придвинулся к ней. Он почувствовал, как она дрожит, но она его не оттолкнула.
— Холодает. — Голос у нее был хриплый и даже чуть надломился. — Пошли.
Она направилась назад к дому, Слагго с ней рядом. Аксель хотел было пойти за ними, но все смотрел на ранние звезды, одновременно бесконечно далекие и удивительно близкие, как огоньки, раскинувшиеся по огромному потолку, под которым уместилось все на свете, и двигаться тут под ним — словно вообще не сходить с места.
— Возможно, я не смогу построить корабль времени. Возможно, время тоже умирает, как говорила Агнес. Возможно…
— Ты идешь? — окликнула его Агнес.
Он поспешил к дому и опять остановился. Он почувствовал… кого-то.
Кое-кто был у него за спиной. Он почти слышал поступь больших лап по траве. Но едва он остановился, шум шагов тоже замер.
Аксель зажмурился.
— Дио?
Ответа не последовало, но Дио всегда был немногословен. Он вообразил, как Дио стоит там, один, словно изгнанный, хочет быть внутри, среди друзей и среди книг.
Акселю хотелось обернуться и посмотреть на него, но он вспомнил про Орфа и его жену и про то, как важно не оглядываться.
— Все в порядке, Дио. — Аксель открыл глаза, но смотрел на дом, на свет в окнах, на Слагго и Агнес на ступенях веранды, на ждущего в дверях Тома.
— Все в порядке. Я не буду оглядываться! Я обещаю!
На свой лад он понимал, что взял на себя большую ответственность. Поважнее, чем корабль времени. Поважнее, чем экзокиборг. Пока он помнит, что оглядываться нельзя, Дио всегда будет здесь — в точности как он почувствовал его сейчас.