Разумеется, ничего у них не получилось. Ведь они попытались восстановить основную часть грандиозного ледника, а не проложить трассу для нескольких лыжников.
Поэтому льда и снега становилось все меньше, и к 2038 году его осталось с гулькин нос. Но то был особый год — ровно сто лет назад Эрнест Хемингуэй написал классический роман «Снега Килиманджаро», и мой спонсор, журнал «Джиографи мэгэзин», решил профинансировать последнее восхождение на эту гору, «чтобы пройти по следам Хемингуэя и в последний раз испытать благоговейный трепет перед Килиманджаро».
Задумка казалась неплохой, даже если Папа не заходил выше границы леса и не поднимался на ледник. Во всяком случае, так в редакции считали все.
Нас было шестеро плюс носильщики.
Джим Донахью, фотограф. Он завоевал несколько наград, и его фотографии опубликованы почти во всех престижных журналах мира, посвященных путешествиям и природе.
Адриан Горман, проводник. Он поднимался на гору раз двадцать или тридцать и даже написал об этом две книги. Среди нас он, можно сказать, знаменитость. Горман это знал и вел себя соответствующе. Особой симпатии ни у кого не вызывал, но мы доверили ему отвести нас на вершину и обратно.
Чарлз Нджобо представлял правительство Танзании. В каждой экспедиции есть такой представитель, что создает дополнительное рабочее место в этой нищей стране. Он никак не хотел верить, что мы пошли на все эти трудности и расходы, лишь бы взглянуть на то место, где давно умерший писатель нашел труп леопарда. Нджобо упрямо считал, что тут замышляется нечто зловещее, и твердо решил докопаться до истины.
Бонни Херрингтон, видеооператор. Крепкая, как гвоздь, надежная, как швейцарские часы. Я никогда не пойму, как она смогла подняться на гору, приклеившись глазом к видоискателю, а ведь большинство из нас едва одолели подъем, не обременяя руки и зрение. Но Бонни сумела.
Рэй Гловер, звукооператор Бонни, электрик и мастер на все руки. Огромный человек-танк, выполняющий любое ее желание. Когда я спросил его — почему, он объяснил, что Бонни уже заработала ему два состояния, и он ожидает третье, когда документальный фильм о нашем восхождении будет готов к выходу в эфир.
И я, Энтони Тарика. Имею ученые степени по биологии млекопитающих и ботанике. Предполагаю, меня выбрали по той простой причине, что так было дешевле, чем посылать биолога и ботаника.
Я должен также упомянуть Муро, главного носильщика из племени чагга. Он немного говорит по-английски и чуть-чуть по-немецки, а потому слишком горд, чтобы есть и спать с остальными носильщиками. Муро всегда разводил себе костерок на полпути между ними и нами, что соответствовало его положению в нашей экспедиции. Ему предстояло сыграть одну из основных ролей в нашем приключении.
Природные условия ниже бывшей границы снегов изменились мало. Когда поднимаешься на две тысячи метров, даже в тропиках по ночам стоит страшная стужа — и это лишь треть пути до вершины.
Три четверти деревень уже остались ниже, но вы еще в густом лесу и надо соблюдать осторожность. Даже сейчас в лесу еще бродят несколько носорогов, буйволов и слонов, но заметить их очень трудно. Ярких черно-белых обезьян колобусов глаз ловит намного легче. Бедняжки — наверное, именно поэтому их осталось так мало.
На высоте трех километров появляется пар от дыхания, когда солнце начинает садиться, и если идти, напрягая силы, то увидеть его легче, чем отдышаться. Здесь все еще можно время от времени заметить слона, а иногда и леопарда, но почти вся живность на такой высоте или закапывается в грунт, или пускает в ход крылья.
На четырех километрах дышать лучше через нос, потому что воздух становится очень разреженным и сухим.
Чуть ниже пяти километров вы набредете на деревушку Кили, где живет племя чагга. Говорят, тут все было покрыто снегом полвека назад. Женщины обрабатывают поля. Для разведения скота здесь слишком высоко, поэтому мужчинам почти нечем заняться, и они большую часть времени бездельничают.
У Донахью на высоте началась серьезная одышка. Он стоял, согнувшись, и ловил ртом воздух. Один из носильщиков направился к нему с кислородным баллоном, но когда Донахью заметил, что Бонни нацелила на него камеру, махнул ему, чтобы тот отошел.
— Что вы думаете, мистер Горман? — спросил он.
— Думаю, что сегодня подниматься выше не стоит, — ответил Горман. — Через час темнота уже не позволит фотографировать. Предлагаю разбить здесь лагерь, а на рассвете выступить.