Самым высоким зданием, возвышающимся над всеми прочими, был недавно завершенный конференц-центр «Кениятта», начатый в 1969 году и достроенный лишь в 1973-м. Он осмотрел его как можно тщательнее, не входя в здание, но не смог заметить каких-либо признаков датчиков, радаров или орудий — и все же он знал, что они должны быть. Для разумных существ война — естественное состояние, а это здание наверняка станет ценнейшей добычей для армии завоевателей.
Он настолько увлекся поисками замаскированных оборонительных устройств и вооружения в этом здании, что не заметил двух людей в форме, вышедших из бара отеля «Нью-Стенли» всего в квартале от того места, где он затаился в темноте.
— А это еще что за чертовщина? — спросил один из них.
Матока обернулся, увидел их и застыл.
— Господи! — воскликнул второй. — Надеюсь, это все-таки человек, просто слишком много выпил.
— Это не человек!
— Я боялся, что ты это скажешь.
— Доставай пушку и давай выясним, что это такое, — сказал первый, вытягивая пистолет из кобуры.
Не дождавшись выстрела, Матока понял: они достали оружие, чтобы его запугать или для самозащиты. Он знал, что может убить обоих быстрее, чем они выстрелят, но сознавал также, что тогда туземцы поймут — против них действует раса, обладающая более совершенными технологиями. Вряд ли они смогут что-либо противопоставить его оружию, но Матока не собирался пускать его в ход против двух пьяных людей, рискуя ошибиться в своих предположениях.
Он метнулся за ближайшее здание. Полицейские бросились в погоню. Он слышал, как они его нагоняют, огляделся в поисках двери, но не увидел ни одной, явно не запертой, — а он не мог рисковать и дергать двери в поисках открытой, — и тогда в последний момент нырнул в огромный металлический мусорный бак. Наверное, он принадлежал ресторану, потому что был наполнен кое-как завязанными пластиковыми мешками с остатками человеческой еды. Воняло там тошнотворно, но он замер, услышав, как полицейские подбежали, остановились и затеяли разговор.
— Куда он подевался? — спросил один.
— Может быть, нам померещилось? — с надеждой отозвался другой.
— Я его видел. Ты его видел. Не могло же нам померещиться одно и то же.
— А может, и могло. Какого цвета был твой?
— Ну… вроде бы темно-серый.
— А мой был бурый.
— И то, и другое очень похоже, когда смотришь издалека в два часа ночи.
— Сколько ног?
— Две руки, две ноги, как у нас.
— Во что он был одет?
— Не знаю. Когда я его четко увидел, он уже бежал со всех ног к этому переулку. — Пауза. — Так что будем делать? Если сообщим, то надолго загремим к психоаналитику, и если он нам не поверит — а у него не будет причин нам верить, — то можем схлопотать срок за пьянку.
— Сам знаю. Пожалуй, лучше обо всем забыть. Он ведь нам не угрожал.
— Значит, договорились?
— Заметано.
И полицейские направились обратно к отелю.
— Как думаешь, что же мы все-таки увидели?
— Не знаю.
— Может, шимпанзе? Или гориллу?
— В одежде? — рассмеялся напарник. — Тогда это будет первая одетая обезьяна, замеченная в Кении, не говоря уже о Найроби. Кстати, а что шимпанзе или горилле делать в Найроби?
— Точно. Пожалуй, лучше нам договориться прямо здесь и сейчас, что мы ничего не видели.
Когда их голоса стихли, Матока выждал еще пять минут, убеждаясь, что люди не вернутся, а затем выбрался из бака. Хотя объедки и были в мешках, ему все же пришлось стряхнуть с себя обрывки салатных листьев и апельсиновые корки.
Он шагал на юг, пока не миновал коммерческий сектор города и не оказался в районе обшарпанных и убогих зданий. Остановившись в переулке между двумя рядами лачуг, отчаянно нуждавшихся в ремонте, он прижал большой палец к вживленному в шею чипу.
— Да? — раздался голос в его голове.
— С сожалением докладываю, что меня сегодня ночью заметили.
— Очень плохо, Жонд Матока, — отозвался голос с корабля.
— Прошу указаний. Я нахожусь в городе с населением около шести миллионов. Двое людей, заметивших меня, решили не сообщать об инциденте. Следует ли мне оставаться здесь?
— Нет.
— Куда мне направиться?
— На юге от тебя есть большой город. До него чуть больше 400 миль. И раз уж ты начал на севере континента, логично и дальше продвигаться на юг.
— Понято и подтверждено, — сказал Матока, снял палец с чипа и прервал связь.
Он снова зашагал на юг. Несколько человек увидели его — или его силуэт, — но было очень темно, а обитатели трущоб не имели привычки вызывать полицию. Через час он наткнулся на велосипед, даже не привязанный цепью. Поколебавшись секунду-другую — пришелец никогда еще не ездил на велосипеде, — он его позаимствовал. Матока знал, что в подобных районах о кражах не заявляют, равно как и о незнакомцах, бродящих глухой ночью по улицам. Бывший владелец, скорее всего, украдет велосипед у соседа.