— Я останусь.
— Вот и хорошо, — отозвался Горман с облегчением.
Муро поговорил с носильщиками, и крупный парень, которого я успел приметить, кивнул, подошел и заговорил с Горманом на суахили.
— Профессор, это Джака. Он останется с вами. Мы дадим вам еды и термические одеяла. Будет не так удобно, как в отеле «Риц», но насмерть не замерзнете.
— Меня это устраивает.
— Тогда мы пошли, — попрощался Горман. — Увидимся утром.
Они ушли вниз, а я достал телефон и принялся названивать своим коллегам. Почти все они жили в Америке или Европе, но Ральф Галлер находился относительно близко, в Найроби. Он сказал, что за ночь доберется до Аруши на машине, наймет вертолет в местном маленьком аэропорте, попросит пилота пролететь над ледником и отыщет нас по сигналу моего телефона. Он пообещал, что прибудет вскоре после рассвета.
Я попробовал было начать разговор с Джакой, но быстро пришел в отчаяние. Его знания английского для этого просто не хватало. Тогда мы завернулись в одеяла, взяли по несколько кусков вяленой говядины из припасов экспедиции и молча поели.
Когда окончательно стемнело, я наломал веток на ближайших кустах и попытался развести костер, но ветер задувал его быстрее, чем пламя успевало как следует вспыхнуть. Тогда я поплотнее завернулся в одеяло и попробовал не обращать внимания на ледяной ветер. Чтобы не заснуть, я позвонил друзьям в Англию и Америку. Затем, когда почувствовал, что вот-вот провалюсь в сон, убрал телефон и несколько раз обошел существо, пока холод не развеял мою сонливость.
— Долго еще осталось ждать вертолета? — спросил я Джаку, исчерпав все способы стряхнуть сон.
— Солнце поднимется через час.
— Хорошо. А то я уже начал думать, что утро никогда не наступит.
— Увы, это неизбежно, — сказал он, вставая.
Я уставился на него, нахмурясь:
— Твой английский внезапно стал лучше. И где носильщик из племени чагга, живущий на Килиманджаро, мог узнать слово «увы»? И почему ты его использовал?
— Потому что устал притворяться, а очень скоро ты все равно узнаешь правду.
— Правду? Какую еще правду?
— Я надеялся, что ты все-таки заснешь. Так было бы легче для нас обоих.
— Хватит говорить загадками! — рявкнул я. — Что было бы легче?
— То, что я должен сделать.
— Да что ты несешь? — сказал я, пятясь.
— Успокойся, Тони. Можно называть тебя Тони? Я не причиню тебе вреда.
Я уставился на него:
— Ты здесь, чтобы украсть нашу историю?
— Нет, Тони. Я здесь, чтобы убить вашу историю.
— Кто ты такой?
— Неправильный вопрос, Тони. Лучше спросить так: что я такое?
Если бы я целый день не разглядывал нашу находку на леднике, мне было бы намного труднее поверить в существо передо мной.
— Ладно. Что ты такое?
— Позволь для начала сказать, кем я не являюсь. Я не твой враг.
— Может, назовешь свое настоящее имя?
Он печально улыбнулся, когда над горизонтом показались первые рассветные лучи:
— Ты не сможешь его произнести.
— Это твой настоящий облик? — спросил я.
— Только когда я его выбираю.
— Ты умеешь менять облик? Не верю.
— У меня только одно обличье. То, что ты видишь — это образ, который я проецирую.
Неожиданно я осознал вею серьезность ситуации и попятился еще на несколько шагов.
— И теперь, когда я знаю, что ты такое, ты меня убьешь? — спросил я.
— Конечно, нет, Тони.
— Значит, ты лишь пришел забрать своего друга?
— Он мне не друг.
То, чего не увидел никто
— Тогда почему ты здесь? — спросил я. — Он был преступником?
— Нет, Тони, — улыбнулся Джака. — Он был моим зверьком.
— Кем?
— Ты ведь знаешь, что ваши шахтеры берут с собой в шахту птичку — кажется, они называются канарейки? Если в воздухе появляется ядовитый газ, птичка теряет сознание первой, а для шахтеров это становится сигналом: пора выбираться. Здесь был такой же принцип. Мы — раса, летающая от звезды к звезде. Но хотя мы дышим кислородно-азотной смесью, очень близкой к вашей, не все планеты для нас обитаемы. Есть некоторые инертные компоненты, определенные ультрафиолетовые лучи, некоторые микробы, с которыми наши организмы не могут справиться. В этом нет ничего необычного. Когда и ваша раса станет летать к звездам, вы столкнетесь с той же проблемой. Мы можем анализировать любые образцы, но самым надежным способом остается использование нашей версии канарейки. — Он грустно улыбнулся. — Мой зверек продержался всего четыре месяца. Я должен доставить его домой и точно выяснить, что его погубило и сможем ли мы создать меры противодействия.