— Продаются?
— Ну да, туристы просто с ума сходят от всяких штук в стиле Дали. А эти вещи… сам понимаешь… очень в стиле. Я бы даже сказал, они и есть этот стиль. Платят, между прочим, хорошо.
Салли не мог поверить своим ушам. Этот человек говорил о чуде… о волшебстве! И это чудо он попросту продавал?
— Если бы я мог выбирать, — продолжал «Дон Педро», — то вытаскивал бы из картин наличные. Ты не знаешь, Дали не рисовал деньги? Мне все равно, какой он там художник, но с его картинами у меня лучше всего получается. Пробовал работать по Пикассо — одну бесформенную массу добываю, как пластилин. А тут хоть что-то…
У Салли кружилась голова. Шар в ладони нагрелся так, что начал обжигать кожу.
— Я вам не позволю…
Вор сделал шаг вперед — щелкнуло складное лезвие, и Салли почувствовал, как в живот ему упирается острие.
— Я вижу, ты не понял, дружок… Ты мне даром не нужен, но если встанешь у меня на пути или раскроешь рот… — он надавил на лезвие сильнее, — пожалеешь. Видел шрам у той тетки с картины, где лебедь? Она попробовала мне помешать. Пнула ногой. Дура! Только подумай, я же могу ее всю вытащить наружу! Тепленькую. — Вор хищно улыбнулся. — А что, формы у нее ничего, я бы позабавился. Жаль, что здесь это все надолго не задерживается.
Вор резко отступил назад, и в этот момент шар в руке Салли превратился в бесформенную вязкую массу. Запахло гнилью, кожу как будто обожгло огнем. По рукам и одежде Салли потекли мутные потоки грязной жидкости, которая словно разъедала саму душу. Голова закружилась — точь-в-точь как в тот день, когда его хватил удар, и Салли упал.
Лежа на спине, он видел только слепящее ярко-синее небо. Его накрыла тень: черный силуэт «Дона Педро» заслонил солнце.
— Как тебе этот маленький сюрприз? Неприятно, правда? Я тоже в первый раз чуть концы не отдал. Теперь предпочитаю долго не держать эти штуки в руках.
«Дон Педро» сместился в сторону, и луч солнца снова ослепил Салли.
— Лучше бы тебе сдохнуть, сынок. Но если оклемаешься, не переходи мне дорогу. Я этого не прощаю. И к той толстухе на картине я еще вернусь, можешь мне поверить!
Веки не слушались, солнечный свет выжигал Салли глаза. В висках застучало, голова раскалывалась от боли. «Второго инсульта я не переживу», — успел подумать Салли и провалился, в пустоту.
* * *— Чего это с тобой? Эй, Салли… Салли, ты слышишь меня?
Салли открыл глаза и увидел над собой расплывчатое испуганное лицо Диего. Охранник тряс его за плечо:
— Живой? Ох, напугал ты меня. Что случилось?
Салли вяло шевельнул языком:
— Потерял сознание… Приступ…
Язык слушался, но Салли сразу ощутил странный масляный привкус во рту.
— Вставай.
Диего помог подняться на ноги.
— Святая Мария, — воскликнул охранник, отступая. — Да ты грязный как черт! Что случилось?
Салли оглядел себя. Серая форма была перепачкана краской.
Через двадцать минут, лежа на койке в комнате охраны, куда ему помог добраться Диего — правая нога совсем не слушалась, ненужной обузой волочась за телом, — Салли обдумал произошедшее. И чем яснее прорисовывалась сложившаяся ситуация, тем тяжелее становилось на душе. «Дон Педро» превосходил его во всем: крепок, нагл, самоуверен, а главное, обладал волшебным даром, и никто не поверит калеке-уборщику, если только…
Если только «Дон Педро» не совершит ошибку. Если он и вправду настолько безумен, чтобы мстить женщине на картине, — сделать это при свете дня он не сможет.
Салли не мог усидеть на месте и с трудом выбрался из комнаты. Спустился на первый этаж. Туристы недоуменно глядели вслед хромому человеку, измазанному краской.
Диего стоял возле входа в музей, глазея на голубей, которые дрались за кусок хлеба. По загорелому лицу струился пот.
— Салли? — удивился охранник. — Иди обратно! Я сказал сеньору Эстебану, что ты заболел. Тебе лучше отлежаться.
— Да, — сказал Салли. — Я отлежусь, но… Диего, можно я попрошу тебя об одной услуге?
— Какой?
— Ну, я хочу помочь тебе в ночном дежурстве?
Диего вздернул густые брови. Тихий уборщик впервые за годы службы попросил кого-то об одолжении, а суть просьбы удивляла еще больше.
— Тебе нужны деньги? Поверь, ночным сторожам платят не так много… Какой из тебя охранник?
— У меня все равно бессонница, а лишние деньги не помешают.