— Ты все еще считаешь Монреаль романтичным городом? — спросил папа.
Винченцо рассмеялся.
— Как ты и сказал, время года неподходящее.
— А мне история кажется романтичной, — сказала мама. — Девушка, живущая на дирижабле.
— Подозреваю, это была просто большая гондола, прикрепленная к воздушному шару, — отозвался Винченцо. — Думаю, они были цирковой труппой. Видела бы ты, во что они были одеты… с миру по нитки, довольно кричаще, вычурно.
— Может, цыгане? — предположила мама.
— Или карманники из сомнительного бродячего цирка, — пробормотал папа.
С 1797 по 1814 год Венецию контролировали сперва Наполеон, потом австрийцы, затем снова Наполеон и снова австрияки. То правительство или другое — не составляло большой разницы для Нино Паули, который продолжал экспериментировать с различными конструкциями воздушных шаров и подвесных гондол. Все, что нам известно о конструкциях, которые создавал или пытался создать Паули, почерпнуто из трех бухгалтерских книг, куда он заносил покупки для претворения в жизнь своего плана.
Старые гроссбухи были обнаружены во время уборки после наводнения. В последние годы Венеция пережила несколько наступлений «aqua alta», или «высокой воды», когда приливы и ветра гнали воды Адриатики на площади и пьяццы города. Особые разрушения произвели наводнения 1966 года, и группа аспирантов университета Ка'Фоскари помогала осушать и расчищать затопленные помещения, она-то и наткнулась на разбухшие от воды гроссбухи Паули.
Книги высушили и со временем идентифицировали как принадлежащие купцу Джованни Анафесто Паули, чье дело и род понемногу угасли к концу девятнадцатого века. В них содержались перечни различных пород дерева, тканей, смол, красок и так далее, количество поставленного товара, стоимость и дата покупки, иногда встречались и страницы геометрических каракулей. Иными словами, они как будто не имели большой исторической ценности.
Тем не менее один аспирант — из тех, кто нашел книги, — по имени Сальваторе Бруни раз за разом возвращался к их страницам, заинтригованный большими партиями шелка и любопытным разнообразием пород дерева (кое-какие привозили из самой Индонезии), которые приобретал Паули. Из гроссбухов следовало, что купец никогда не перепродавал материалы. Молодой Бруни увидел то, о чем не сумел догадаться ни один исследователь из университета Ка'Фоскари: Нино Паули накапливал материалы, «чтобы построить вторую Венецию, еще более прекрасный город среди облаков». Более того, Бруни стало ясно еще кое-что: вроде бы бессмысленные геометрические каракули на некоторых страницах гроссбухов были на самом деле чертежами воздушных кораблей, не настоящими, а, скорее, схематичными набросками к тому, что можно будет претворить в конечную конструкцию.
Согласно недавно вышедшей монографии (S.Brani, 2001. Evoluzione degli disegni strutturale per dirigibile di Giovanni Anafesto Pauli. Serie di Storia Venezia Pub. 7 Università Ca'Foscari di Venezia) , первые варианты Нино Паули состояли из воздушного шара или серии воздушных шаров, к которым была подвешена прямоугольная конструкция из легкого дерева, плетеного ивняка и ткани. Более поздние чертежи предусматривали воздушные шары разного размера, помещенные в огромные белые шелковые мешки (sacchi di seta), чтобы более напоминать облака, а в окончательных вариантах огромные отрезы белого газа маскировали саму постройку, или villa, где располагались жилые помещения.
Через несколько дней после первого полета мы с дядей снова поехали на травянистый аэродром, неслись всю дорогу, словно наперегонки с невидимым соперником, но, когда прибыли, могли только стоять в старом ангаре и хмуро смотреть на занявшийся вдруг дождь.
— В этом супе нам не подняться, — пробормотал дядя скорее самому себе, чем мне. Он стоял, сложив руки на груди, расхаживал взад-вперед, снова стоял, заложив руки за спину, вздыхал и все время смотрел на серую морось. Наконец он сказал: — Мы застряли Джейсон. Придется перенести на завтра.
Он пробормотал пару ругательств на итальянском, сходил поговорить с механиком, после чего мы отправились домой.
— Почему ты не женился? — спросил я.
Он рассмеялся.
— Ну и вопрос! Не знаю, почему я никогда не женился. Просто так получилось.
Какое-то время мы ехали молча, слышались только рык мотора и шорох дворников по стеклу.
— Лючия милая, — объявил я.
— Да, это точно, — мирно согласился он. — И у нее к тому же удивительный джазовый голос.
— Почему ты на ней не женился?
Он глянул на меня, потом перевел глаза на дорогу.
— Знаешь ли, престранные вопросы ты сегодня задаешь. Я слишком стар, Джейсон. А она молода. Молодые женщины любят молодых мужчин, особенно тех, у которых две здоровые руки и нос не сломан.
На мгновение мне стало жалко дядю Винченцо. В Италии он учился на метеоролога, но на жизнь зарабатывал как учитель фехтования, потом был проводником и спасателем в Альпах, а после — автогонщиком французской автомобильной компании. Если верить фотографиям, он был красавцем, пока другая гоночная машина не врезалась в его. Вскоре после переезда в Штаты он выучился летать, и с тех пор самолеты стали его любовью. Когда началась Вторая мировая война, он пошел добровольцем в военно-воздушные силы США, но не пилотом истребителя, а метеорологом — составлять прогнозы погоды для Северо-Восточного побережья.
— И вообще, твоя жизнь была полна приключений, — сказал я ему. — Это самое главное. Женщинам такое нравится, я думаю.
— Если быстро подрастешь, — сказал он с улыбкой, — может, она тебе достанется.
Следующий день выдался серым, с плевками дождя, а затем хлынуло еще сильнее. «Классическая северо-восточная», — сказал мой дядя и объяснил, почему погода в Новой Англии такая. На следующее утро воздух был свежим, небо — голубым и безоблачным, в точности как предсказывал дядя. Луг совсем раскис от дождя, и земля словно бы льнула к нашим колесам и отпустила, лишь когда мы достигли кустов на краю взлетного поля. Мы задели брюхом верхушки деревьев, взмывали все выше и выше, потом выровнялись для прямого полета к выцветшим холмам и низким горам на горизонте. И со временем приблизились к мягко-округлым сизым горам. Поднялись в одну прекрасную долину, потом в другую и в третью, и наконец я углядел одиночное облако, замешкавшееся на фоне зеленого склона. Мы пролетели над ним, потом, развернувшись по широкой дуге, заскользили все медленнее, следуя изгибу склона, и в последний момент нырнули в облако и остановились.
Дядя Винченцо расстегнул ремни и, достав меня из кабины, погнал впереди себя по белому коридору в комнату, где мы виделись с Лючией, но ее там не было. Он прошел в следующую, ухватив меня здоровой рукой и все время чертыхаясь в полголоса, потом поднял на что-то вроде стремянки, протолкнул в открытый люк и подтянулся сам, быстро провел по другому белому коридору в комнату с окнами на три стороны. Там и оказалась Лючия, ее рука лежала на рулевом колесе, таком большом, что оно достигало ее груди.
— Я слышала, как ты поднялся на борт, — сказала она; за спиной у нее было большое плетеное кресло, болтами привинченное к полу. — Извини, что не смогла тебя встретить.
— Где все? — голос у Винченцо был напряженный.
— Ушли, — просто ответила она, словно бы ей это было безразлично. — Ушли навсегда. Они где-то на плоской земле. И у них есть все свидетельства и документы, чтобы доказать, что они всегда там жили.
Лючия была прекрасна, как принцесса из сказки, и мне хотелось смотреть на нее вечно, но в то же время меня притягивало множество сверкающих циферблатов и измерительных приборов, кое-какие были большими, как часы в классе, и все обрамлены в начищенную латунь.
— Ты беспечная идиотка, — сказал ей дядя Винченцо.
— Тому виной мои дурные знакомства. — Она рассмеялась, но смех вышел коротким. — Я слишком много времени провела с тобой.
2
С. Бруни. Эволюция чертежей воздушных кораблей Джованни Анафесто Паули. Серия «История Венеции», т. 7. Университет Ка'Фоскари ди Венеция, 2001 г.