— Да, если будете держаться возле меня.
Они спустились по леднику к лесу, остановились и осмотрелись. Неожиданно Чинапо заметила что-то, прыгнула в сторону и схватила какую-то мелкую живность.
— Что это? — спросила она, показав существо брату.
— Ящерица. Она питается насекомыми — знать бы еще, что это такое. — Он присмотрелся к ящерице. — Пожалуй, эти насекомые не могут быть большими. — Он долго разглядывал ящерицу, потом нахмурился. — Это или геккон, или угама, точнее не скажу.
— Можно, я ее оставлю? — спросила Чинапо у отца.
Ниболанте нахмурился:
— Можно, но с условием.
— Каким?
— Мы должны выяснить, кто такие насекомые и живут ли они на леднике. В противном случае ящерица будет голодать, если ты возьмешь ее на корабль.
— А можно нам пройти чуть дальше? — спросил Салласин.
— Да, чуть-чуть.
Они спустились всего метров на пятьдесят. Диких животных они не увидели, зато услышали, как трубит слон, чирикают птицы и даже ревет буйвол.
— Мне здесь нравится, — заявил Салласин.
— Я рад, что хоть кому-то здесь нравится, — отозвался Ниболанте.
Они гуляли еще почти час, затем пошли обратно и вернулись к кораблю уже во второй половине дня.
Чинапо играла с ящеркой, а Салласин тем временем узнал из компьютера, что насекомых они на леднике не найдут. Девочка заявила, что хочет ручную зверушку, но ту, которая живет на леднике и не пострадает, если ее лишат привычной обстановки.
— Сестрицу ждет разочарование, — поведал Салласин отцу, когда они остались наедине. — Здесь, на вершине, никто не живет. Кроме нас.
— Да, здесь никто не живет, — согласился Ниболанте, — но, может быть, кто-нибудь сюда заглянет.
— Не понял.
— Всякий раз, добыв на охоте дичь, я буду оставлять кусок мяса на одном и том же месте. Первые несколько раз его могут и не заметить, но рано или поздно кто-нибудь мясо обнаружит. А после этого, думаю, животное начнет снова и снова являться за едой. Оно будет крупнее ящерицы — может быть, какой-нибудь из орлов, поэтому домашней зверушкой его не сделать, но Чинапо хотя бы сможет его увидеть.
— А когда оно придет, я смогу его опознать, — согласился Салласин.
Тем же вечером Ниболанте отправился на охоту, аккуратно положив ящерку под куст, где она пребудет в безопасности хотя бы до утра. Пустив в ход бесшумное оружие, он убил молодого кабана на высоте четырех тысяч метров, а потом остаток ночи волочил тушу к кораблю.
— И что мне с этим делать? — осведомилась Марбови, когда проснулась и обнаружила кабана.
— Отрежем те части, какие захотим съесть, а остальное положу в дезинтегратор.
— Ладно. И какие части ты хочешь съесть?
Он уставился на тушу.
— Наверное, это нам придется выяснить методом проб и ошибок.
— Ты так решил. Ты убил животное. Ты и выясняй.
— Да что с тобой?
— Ненавижу это место.
Ниболанте глубоко вздохнул:
— Пожалуй, мы можем поискать местечко в Южной Америке.
— Я имела в виду планету, а не гору! — рявкнула жена и вышла.
Ниболанте отыскал режущий инструмент, отделил от туши окорока, срезал видимый жир, а остальное сунул в дезинтегратор. Он понимал, что может заморозить остаток, просто положив мясо на лед, но не хотел привлекать хищников. Он знал, что они редко поднимаются на ледник, но не ведал, каким деликатесом может стать для них кабан.
Когда он закончил работу, то и он сам, и все вокруг оказалось залито кровью. Он мысленно отметил, что в будущем надо выпускать кровь из добычи, прежде чем резать ее на куски.
Так они и жили следующие двадцать дней. Ниболанте спускался в лес по ночам, когда им требовалась пища. Днем он вместе с детьми изучал ледник и область чуть ниже опушки леса. Однажды они увидели носорога, в другой раз буйвола. Марбови оставалась на корабле, мрачная и углубленная в себя.
14 сентября 1945 года началось так же, как и любой из прежних дней. Ниболанте встал и приготовил завтрак для семьи, потом вышел из корабля. Там уже находился Салласин — он копал ямку у основания скального выступа.
— Что ты делаешь? — поинтересовался отец.
— Посмотри! — возбужденно отозвался Салласин. — В земле под снегом! — Ниболанте наклонился. — Муравьи, — пояснил сын. — Это насекомые. Теперь Чинапо может снова завести ящерицу.
— Верно, — согласился Ниболанте.
— Пойдем искать ящерицу сегодня?
— Почему бы и нет? — ответил Ниболанте.
Он дождался, когда дети позавтракают, и отправился с ними к опушке. Там они почти два часа искали ящерицу, но так ни одной и не встретили.
— Не волнуйся, — утешил Ниболанте дочь. — Не нашли сегодня, попробуем завтра.
— Может быть, нам лучше разделиться? Тогда мы станем искать на большей площади, — предложил Салласин.
— Не хочу терять вас из виду, — возразил Ниболанте. — На горе много хищников.
— Они не поднимаются так высоко.
— Поднимаются, если очень голодны… Ладно, только ходите так, чтобы я вас все время видел.
— Хорошо, — согласился сын и направился влево.
Ниболанте взял дочь за руку и снова принялся заглядывать под камни и кусты. Каждую минуту-другую он всматривался и проверял, видно ли сына.
Они искали ящерицу почти полчаса, и тут Ниболанте услышал крик. Обернувшись, он увидел, как небольшое черное животное рвет тело сына острыми когтями, кусая его в шею и плечо. Он помчался к нему, вопя на бегу, и животное бросилось прочь с такой скоростью, что Ниболанте понял: догнать его он никогда бы не смог. Да он и не собирался его догонять. Салласин был весь изранен, истекал кровью и вот-вот мог потерять сознание.
— Не шевелись, не пытайся говорить, — велел Ниболанте. — У меня при себе нет ничего, что могло бы остановить кровь. Все лекарства на корабле. Я тебя туда отнесу.
— Я остерегался только львов и леопардов, — прошептал Салласин.
— Помолчи. Не трать силы.
— Это был барсук, — сказал Салласин и потерял сознание.
Ниболанте нес сына так быстро, как только осмеливался, он понимал, что Чинапо не поспеет за ним, если он прибавит шагу. И когда он добрался до корабля, дыхание сына стало едва заметным.
— Марбови! — крикнул он, подбежав к люку. — Беда! Скорее неси аптечку!
Жена уже ждала его, когда он вошел и положил сына на стол. Она не спросила, что произошло. Бросив единственный взгляд на сына, она повернулась к Ниболанте.
— Он мертв, — угрюмо проговорила она.
— Всего минуту назад он еще стонал.
— Он мертв, — повторила она. — Он не дышит.
Ниболанте попытался нащупать пульс, но не смог.
— Он так и останется мертвым? — спросила Чинапо.
— Да, — ответила мать. — И он лишь первый. Эта планета убьет всех нас.
— Он его не заметил, — пробормотал Ниболанте. — Это было такое маленькое животное.
— И ты его тоже не заметил, — сказала Марбови. — Но разница в том, что ты должен был его увидеть. — Она ненавидяще взглянула на мужа. — Ты и эта планета убили моего ребенка. Уходи и до обеда не возвращайся. Видеть тебя не могу!
Ниболанте хотел что-то сказать, но передумал и вышел на ледник, терзаемый чувством вины. Едва он оказался снаружи, люк за его спиной захлопнулся.
— И зачем? — пробормотал он. — Я ведь не собирался возвращаться прямо сейчас.
Но, едва вымолвив это, он понял, что жена запускает двигатель. Он помчался к люку и забарабанил в него.
— Что ты делаешь? — завопил он.
Разумеется, она не ответила. Через несколько секунд корабль взлетел, и Ниболанте понял: тот никогда больше не сядет на Землю.
Он обвел взглядом ледник. Оружие осталось на корабле. И любая защита от холода тоже. И все лекарства.
Он задумался — не спуститься ли с горы в одну из деревень, но он еще не был готов умереть, а наблюдения по поводу доброжелательности людей не внушали ему оптимизма. Впрочем, это мало что значило. Он остался один на чужой планете — последний из своего народа.