— Что ты о нем знаешь? — спросила Кама.
— Упертый парень, — ответил Стамб. — Упрямый и упертый. Не весельчак, как Винл. Злой. Всегда хотел быть первым. А оказался тут. Что-то было такое у него в семье: кажется, братишка или мать болели. Думаю, пошел в отряд из-за денег. Деньги он явно заработал, а вот дальше…
— Командир, — окликнул лейтенанта Рудж. — Лабораторный корпус открыт. И вроде бы никаких ловушек.
— Он ждет нас, — уверенно сказал Стамб.
— Пашчим! — крикнул Стамб у входа в лабораторный корпус. — Ты здесь?
— Здесь! — донесся голос Паша.
Под куполом помаргивали палки светильников, от входа до противоположной стены корпуса, где поблескивал колпак навигатора, тянулось замусоренное фойе. Справа и слева высились панельные перегородки лабораторных отсеков. Все обвешаны косами. Словно пленку натянули вдоль комнат, потом рассекли на ленты и заплели в причудливые хвосты.
— Они сошли с ума от безделья, — заметил Рудж. — Неужели все это сотворено за прошедшие часы?
— Что там? — спросил Стамб у Камы.
— Ничего, — она раздраженно сунула прибор в чехол. — Или ничего нет, или помещение экранировано идеально.
— Экранировано идеально, — вновь донесся голос Паша, и его обладатель появился возле навигатора. — Ты даже не представляешь, лейтенант, насколько идеально. Порой техника позволяет совершать подлинные чудеса. В том числе освобождает от технической зависимости. Полностью. Оставляет его наедине с собственной природой. И с другими людьми. Такими же свободными.
Он действительно безоружен. На обтягивающем плечистую фигуру комбинезоне нет даже ремня. Стамб хорошо помнил этого курсанта. Из четверки ему не приходилось сталкиваться только с Уттарой, но ее дело он изучил досконально. Техник Пашчим никогда не числился в технических гениях, однако к учебе относился со всей ответственностью. Особенно любил занятия по боевым искусствам. И хотя не достиг в них особых успехов, солдатом стал бы образцовым.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Стамб. — Савья сказала, что ты охраняешь данные в навигаторе. Ты решил, что кто-то покушается на них?
— Кого ты слушаешь? Савью? Да она сошла с ума.
— Ты сам рехнулся! — закричала в ответ Савья.
— Отчасти, — кивнул Паш. — Нелегкое сумасшествие сродни легкому опьянению. Оно дарует ту же самую воздушность ума. Рудж, отложи импульсник. Даже если ты нажмешь на спусковой крючок, импульс погаснет в пределах корпуса. Оружие здесь не работает. Здесь ничто не работает. Нет, если бы у вас было что-то старинное, основанное на химических свойствах вещества, вы могли бы попробовать подстрелить меня. Здесь в качестве оружия можно использовать только собственные руки. Ну, еще что-нибудь, что можно взять в них. Ножи, стальные стержни. Сразимся?
— Что с тобой, Паш? — Стамб шагнул внутрь и направил на пол разрядник. Оружие не отозвалось. Не отозвался и импульсник. Рудж покачал головой и потянул с пояса нож.
— Ничего не происходит, — ответил Паш. — Просто надоело все… И еще. Знаешь, прошлые обиды растут от раздумий о них.
— Ты сохранил данные крейсера аньятов? — спросил Стамб.
— Конечно, — кивнул Паш. — В навигаторе их уже нет, извини, но я записал на кристалл. Он здесь. — Техник похлопал по грудному карману. — А что? Самый надежный способ хранения информации. Попробуйте возьмите.
— Он тянет время, — пробормотал Рипух.
— Зачем? — не понял Стамб.
— Пока не знаю, — покачал головой аналитик. — И, кстати, тот фейерверк в производственном зале тоже был нужен, чтобы потянуть время.
— Время… — задумался Стамб, шагнул в коридор. — Ардан?
— Все отлично! — отозвался пилот.
— А теперь? — лейтенант вернулся в зал.
Переговорное устройство молчало.
— Кто первый? — поманил к себе Руджа Паш. — Или навалитесь на меня всем скопом?
Паш и в самом деле тянул время. А еще он оказался отличным бойцом. Это было самым странным, Стамб всегда отмечал его упорство, но тут он увидел что-то, превосходящее результат любого упорства. Теперь некогда заурядный курсант не только идеально держал тело, поражал точностью движений и скупостью жестов, он танцевал: почти парил над полом лабораторного корпуса. Рудж лишился ножа уже в первой же атаке, получил синяк под одним глазом, затем под другим, захлюпал кровью в сплющенном носу. Вскоре Стамб уверился, что Паш мог убить сержанта в течение нескольких секунд, но не делал этого, а только методично его калечил: вот Рудж лишился мочки левого уха, вот захромал на одну ногу, вот щелкнуло под бронником одно из ребер. Когда сержант начал подниматься с пола медленнее обычного, Стамб сам шагнул вперед, однако ничего не успел сделать. Паш был неестественно стремителен — удар раскрытой ладонью не только сломал лейтенанту нос, но разбил обе губы и, кажется, лишил сознания на мгновение. Лабораторный корпус накренился и принял затылок лейтенанта на твердые плиты пола. Регистратор хрустнул и рассыпался на куски.