— Не горячитесь, — у Молино по-прежнему было каменное лицо, но в глазах появилось что-то такое… жалость, что ли?
— То есть как это?
— Они функционируют, да? Все в порядке? Что вам еще нужно? На каком основании мы будем хватать людей и насильно волочь их с насиженных мест? Уничтожать плоды их труда?
— Ничего не в порядке. Они сошли с ума. Коллективное безумие. Нельзя тянуть дальше, Молино. Иначе будет как на варианте-восемь.
— Ох, уж этот мозг, — Молино смотрел на свои пальцы. — Очень тонкая машина. Уж такая тонкая! «Цифра» — и та не выдерживает переноса. А мы хотим, чтобы наши мозги выдерживали. Как защититься от безумия? Никак. Но если нельзя от него защититься, может, и не надо? Может, безумием нужно просто управлять?
— Что?
— Самые простые решения часто оказываются самыми действенными. Немножко гипноза. Немножко того. Немножко сего. Если нет внутренних тормозов, надо сконструировать протез. Собирательство, накопление бесполезных вещей — очень древний инстинкт. Древнее, чем сам человек, Ремус. С внедрением культа реликвий ничего особенно не получилось, но направление было верное. Надо было только убедить людей, что с некими предметами сопряжены некие качества. А дальше они сами выстроили свою систему ограничений, наказаний и поощрений. Это архетипы, Ремус. Думаете, почему так популярны все эти, как вы только что выразились… дешевые виртуальные бродилки? Они обращаются к древним архетипам. Амулеты. Обереги. Собирательство. Высшие силы.
— Вы мне ничего не сказали!
— Мне нужен был независимый наблюдатель.
— Сукин вы сын, — горько сказал Ремус.
— Работа такая, — флегматично отозвался Молино.
— Но я дал приказ Захару. Собираться… Сворачивать работу.
— Уверен, он и пальцем не пошевелил. Он наверняка решил, что вы не дошли до портала. Что эти самые высшие силы прекрасным образом с вами разделались. Потому что поселенцы у них под защитой. А вы — нет.
— И он или, скорее, они с Ханной дали мне наркотик?
— Ну какой наркотик, Ремус, — скучно произнес Молино. — Вы вообще когда-нибудь задумывались о том, что инспектора тоже люди? У них тоже есть мозг, знаете ли. Ну да, они всегда возвращаются, и в нормальном социуме им легче корректировать свое поведение, но суть дела от этого не меняется.
— Вы хотите сказать…
— Ремус, на самом деле мы очень плохо представляем себе, что конкретно происходит с человеческой психикой при переносе. Но одно известно достоверно: у подвергшихся переносу сильно повышается внушаемость. Вы никогда не задумывались, почему оперативников так быстро переводят на другую работу?
— Нет. И я не заметил за собой никаких…
— Это потому, что вы всегда были тугодумом, Ремус, — с удовольствием сказал Молино.
А ведь Молино меня терпеть не может, подумал он. И всегда терпеть не мог. И как я раньше этого не замечал? Или он скрывал это ради дела, а теперь уже нет нужды?
Теперь меня спишут.
Эта мысль почему-то не особо его расстроила.
Тем более что не окончательно — никто не уходит отсюда окончательно. Переведут в сектор поддержки, вот и все.
— А где мой камешек? — спросил он неожиданно для себя.
— Что?
— Ну, мой амулет? Мой фальшивый оберег. Он был у меня в кармане.
— Черт, Ремус. Вы бы видели себя, когда ввалились в ворота. Вас раздели и потащили на обработку. Какой еще камешек? И не надо так смотреть на меня, Ремус. Все хорошо. Все правда хорошо. Эта колония уцелела. Она развивается. Ну, психи они. Ну и господь с ними. Еще пара лет, и можно будет повторить опыт.
— Людей не жалко?
— Жалко, — честно сказал Молино. — Потому и стараемся.
— Пять лет! — горько сказала Соня. — Пять лет ты не казал сюда носа. Прыгал по своим мирам. Спасал кого-то. А я что, не человек? Меня что, не надо спасать?
— Успокойся.
— Мне плохо, ясно? И пожаловаться некому! Тебе? Да ты всегда был такой, даже когда маленький. Тогда отобрал у меня…
— Ты что, не можешь до сих пор простить мне это чертово мороженое?
— А я любила это мороженое! — заорала Соня. Лицо у нее пошло пятнами и стало некрасивым, но она вдруг при этом оказалась удивительно похожа на ту маленькую девочку, которую он помнил. — Я нарочно оставила себе кусочек! На дне вафельной трубочки. Потому что это самое вкусное! А ты просто проходил мимо и выхватил у меня из руки.
— Соня…
— И слопал! Слопал!
— Да я ж тебе купил другое!
— Я не хотела другое, — сказала Соня и, к его ужасу, расплакалась. — Я хотела это! На дне трубочки!