Моряки спустились к причалам и увидели шлюпку с «Варау» со знакомым знаком на борту — бело-синей полосой. В шлюпке спал Корре Дринк. Он ждал загулявших матросов, ждал да и заснул. А они, надо думать, заснули в ином месте — в «Сорвавшемся якоре», или в «Веселом поросенке», или даже в «Старом штурвале». У Корре была беда: его жена сыскала где-то знахарку, а знахарка приготовила злодейское снадобье, которое раз употребишь — десять лет ни на вино, ни на пиво смотреть не можешь, а не то чтобы в рот взять. Так что капитан Гросс обычно употреблял Корре для таких дел, где нужна трезвая голова.
Четверть часа спустя моряки уже взбирались по трапу на борт «Варау».
Капитан Гросс обычно вставал с рассветом. Было у него любимое занятие — одевшись, умывшись и позавтракав, посидеть с полчасика на палубе, завернувшись в старый меховой плащ, с трубочкой, попивая горячий пивной суп с яйцами и пряностями. А если ни яиц, ни пива не имелось, то ему готовили не слишком бронебойный грог с тростниковым сахаром — такой, что старой деве впору, всего лишь стакан рома на полстакана красного вина с ломтиком лимона. Хотя дядюшка Сарво и считал лимон сущей капридифолией…
— Странная история, — сказал капитан, выслушав донесение Георга. — Она мне не нравится. Ты, Брюс, запомни — ни один капитан не бросает в беде своих стариков. А они попали в беду.
— Если вы позволите, капитан, я возьму пару ребят, и мы пойдем по следу, — предложил Георг.
— Правильно. Пару… Так… Дядюшка Сарво!
— Я! — бодро отозвался боцман.
— Не вредно тебе растрясти косточки на старой доброй земле… Ларре Бройт?.. А, юнкер Брюс?
— Пусть так.
Ларре был норовистым парнем, Георга слушался неохотно, но море — такое дело, что все выяснения отношений пресекаются капитаном сурово и, случается, членовредительно. Гросс предвидел, что Георг, сменив его через два года, получит в придачу ко всем капитанским заботам еще и склоку с Ларре. А списывать хорошего моряка с «Варау» он не желал и решил: пусть парни на суше разбираются, подальше от команды, один на один. Справится Георг, укротит бунтаря — Ларре останется на «Варау», не справится — Ларре уйдет, а у Георга будет с Гроссом тяжелый и неприятный разговор…
— Значит, Ларре… а второй…
— Я, капитан! — завопил Ганс, которому вообще-то полагалось без спроса рот не разевать. — Капитан, я всюду пролезу, я же тощий! Я и северное наречие помню, как в Вольмаре говорят, я там маленьким жил! Капитан, я все разведаю!
— Цыц, — сказал ему дядюшка Сарво. — Сопляк прав, капитан, куда взрослый не пройдет, там мальчишку пустят. Вот говорят еще, что где рябой черт сам не управится, туда бабу подошлет…
— Бабу сам добывай. Значит, Брюс, дядюшка Сарво, Ларре, Ганс… Ну и хватит. Ступайте снаряжайтесь. Я дам вам на экспедицию двадцать талеров. Когда разберетесь, ступайте в Аннерглим. Если до дня Святого Карла не появитесь — начну вас искать.
Капитан насчитал четверых человек, а про бабу брякнул просто так. Но вдова Менгден увязалась-таки за экспедицией. И она придумала отличный способ покорить сердце дядюшки Сарво — раздобыла повозку и осла. Старый боцман здраво рассудил, что имущество и походные припасы лучше везти, а не тащить на плечах.
Дядюшка Сарво оказался прав — второй серебряный перстень с «северной девой» подобрали дети недалеко от Вейкена. Вдова Менгден, даром что страшна как смертный грех, а сумела подластиться к вейкенскому меняле, который главный свой доход имел не с обменных дел, а потому что тайно давал деньги под заклад, и именно к нему тащили ворованное и найденное. Перстень выкупили, детей нашли. Тут была большая польза от Ганса — он сумел вызнать от малышей, где именно валялась находка.
— На повороте, значит… А поворот куда? — спросил дядюшка Сарво.
Этого никто не знал. Моряки имели представление о дороге от Гердена до Аннерглима, но что там справа и слева — понятия не имели.
— В корчму! — первым сказал Ларре. Но как сказал! Будто он в команде главный. Хотя дать приказ полагалось Георгу.
— В корчму, — согласился будущий капитан. — Там объяснят.
И объяснили.
В давние времена, когда в лесах еще жили псоглавцы и местные жители ради безопасности ставили дома на плотах посреди озер, здешние глухие края стали обживать люди, приплывшие из-за моря. Со своих галер они сводили на сушу коней, строили отряды конных латников и отправлялись куда глаза глядят — добывать землю. Местные на землю особо не претендовали — кому она нужна, когда по ней псоглавцы шатаются? Поэтому пришельцы покупали угодья довольно дешево. А потом псоглавцы куда-то подевались, вроде бы откочевали к северу. Местные вздумали было вернуть себе земли, да поздно. Были сражения, нападения, отступления, ночные поджоги. Потом как-то замирились и стали жить вместе.