— Тебе следует остаться, — сказала Мэйз. — Наниматели…
— Знаю. Но меня они не волнуют. Я найду себе работу. Такую, где не требуется крутой наниматель. Потому что здесь я больше не работаю. С этой секунды.
И она вышла, хлопнув дверью. По каналам связи к ней сыпались сообщения от разных юристов из офиса государственных защитников. Некоторые были автоматическими и описывали, как ей следует завершить карьеру в Межвидовом суде. Другие были полны вопросов, на которые она не собиралась отвечать.
Она пришла в свою квартирку. Та была пуста, если не считать соседа-юриста, спящего после ночного суда.
Войдя в свою комнатку, она принялась собирать вещи. Сперва на Элен. А там она решит, что делать дальше.
Можно подписать контракт с независимой службой исчезновения. Им тоже нужны юристы. Конечно, ей придется переступать все границы — как юридические, так и этические.
Но это хотя бы кому-то будет во благо.
Или можно наняться в какую-нибудь юридическую группу, которая занимается крупными делами, с апелляциями в Мультицивилизационные трибуналы. Такие дела могут приводить к отмене приговоров и изменению законов.
Но одно она знала точно — здесь она не останется. Как не будет работать на организацию наподобие Черного флота. Организацию, готовую пожертвовать кем-то из своих ради проверки способностей адвоката.
А Земной альянс жертвовал людьми ради соблюдения договоров, содействующих торговле.
И она во всем этом была слепой соучастницей.
Но теперь она прозрела.
Она все это ненавидит.
И никогда больше не станет в этом участвовать.
Перевел с английского Андрей НОВИКОВ
© Kristine Kathryn Rusch. The impossibles. 2011. Печатается с разрешения автора.
Рассказ впервые опубликован в журнале «Analog» в 2011 году.
Вольфганг Жежке
Ожерелье
Лодка потеряла управление, ее закружили воздушные потоки, и мне пришлось ухватиться за рейлинг обеими руками. В глазах потемнело. Под нами было почти восемь тысяч метров. Потом я увидел, как кормовой фонарь царапнул каменную стену. Мы прошли так близко, что казалось: еще мгновение — и врежемся.
— Стреляйте в воздух! — закричал капитан.
— Я безоружен!
Стена снова приблизилась. Вымпелы обвисли тяжелыми складками, нисходящий ветер тащил нас в бездну. Фонарь погас, и меня окружила кромешная тьма. Я все еще цеплялся за рейлинг.
— Сделайте что-нибудь! — кричал капитан.
— Что сделать?
— Врежьте кому-нибудь из этих парней! Может, они опомнятся!
Команда собралась на палубе. Их лица странно изменились. Первые поселенцы называли это Взглядом. Загадочный термин, но теперь я понял, что он означает. Мигательные перепонки поднялись, и я впервые увидел настоящие глаза картезиан — холодные и темные, как ониксы. Такие глаза бывают у хищных птиц — сосредоточенные и не выражающие никаких эмоций. Картезиане больше не были миролюбивыми и несколько самоуглубленными существами. Теперь передо мной стояли хищники, готовые к нападению.
Они помедлили еще секунду, а потом набросились на меня. Кто-то ударил в грудь так сильно, что дыхание пресеклось, и от страшной боли я потерял сознание.
— Не волнуйтесь, все в порядке, — женский голос раздавался где-то над ухом.
Я повернул голову, но никого не увидел. Вокруг по-прежнему было темно. Потом в темноте появились зеленые и красные огоньки, что-то зажужжало и загудело. Это было похоже на работу медицинских приборов. Я в безопасности… Но тут же мне послышались приглушенные звуки одиночных выстрелов и треск автоматов. Значит, времена Хаоса все же пришли. Я закрыл глаза.
— Не волнуйтесь, все в порядке, — повторила женщина. На самом деле голос исходил из медицинского компьютера в изголовье кровати. Обе руки были в гипсе; из левой ноздри торчала трубочка, через которую шел кислород. Я старался дышать осторожно и неглубоко: ребра тоже были повреждены, и каждый вдох отзывался приглушенной болью. Я чувствовал себя беспомощным, как младенец. Силы быстро оставили меня, и я уснул.
Когда я снова очнулся, был ясный день. Свет пробивался через молочно-белое стекло двери и сквозь жалюзи на окнах. Под потолком жужжал кондиционер, подавая в палату свежий и чистый воздух. Мне хотелось откинуть одеяло, но вся верхняя часть тела оказалась замотана в гипсовый кокон, и нельзя было двигаться.
По коридору прошелестели шаги, дверь отворилась.
— У вас посетители, — сообщила медсестра и, повернувшись, добавила: — Проходите, мадемуазель. Он здесь.