Ну, Сай любил Саманту, может, и не с такой силой, как месяц назад, но она ему все еще нравилась. Его прежняя подруга, оставленная в Калифорнии, была бухгалтером-криминалистом и могла учуять тридцатидолларовую приписку в трехмиллионном бюджете. Жить с ней было трудно. А с Самантой, как сказал бы сам Сай, жить было легко. И хотя он никогда этого не высказал бы вслух (с ней, кстати, и в постели тоже было легко), но сам все понимал. Правда, в таком ее беззаботном и слегка отстраненном отношении ко всему на свете имелась и теневая сторона: она зачастую забывала об опрятности и аккуратности, а на кухне всегда царил хаос. Сай пытался это поправить, но без особого успеха. В обшарпанной старой мойке постоянно грудились кружки, кастрюли, тарелки и миски, да еще ножи для разделки мяса, молотки для отбивания вырезок, ложки и ситечки, а то и какие-то шпатели и бутылки. Даже и отмытые до блеска, они подолгу оставались в раковине, пока на Саманту не находило вдохновение разложить все это по местам.
Но готовить она любила и в этом была мастером. Сай не раз наблюдал, как Саманта раскатывает тесто, доводя его толщину до листа бумаги, затем покрывает сливочным маслом, сворачивает, снова раскатывает, снова покрывает маслом, снова сворачивает и раскатывает — и так в течение часа, не меньше. А задвинув противень с этой маслянистой заготовкой в духовку, она никогда не пользовалась таймером, всецело полагаясь на инстинкт, и, открыв дверцу, извлекала почти прозрачные золотистые листы, которые превращала в деликатесы, промазывая всевозможными кремами, украшая цукатами и посыпая сахарной пудрой; а затем, угощая других, не забывала и себя, возмещая унции и фунты, потерянные, когда она в поте лица раскатывала тесто. Но фигура у нее оставалась превосходной. Или, если уж придираться, была бы таковой, сбрось она дюжину фунтов или даже всего десяток — да, десяти фунтов хватило бы.
Девизом Массачусетского технологического было «Mens Sana In Corpore Sano», то есть: «В здоровом теле — здоровый дух», и Саю этот девиз нравился. Он и раньше подумывал, что если Саманту приучить к дисциплине тела, то это автоматически повлечет за собой и дисциплину разума. А вот теперь Саманта заявляет, что вытекающая из крана вода говорит по-итальянски. И если она не свихнулась (вообще-то, чокнутой была, скорее, его калифорнийская подружка), то ей все равно не помешает развить мыслительные способности и укрепить разум. Поэтому у себя в лаборатории Сай первым делом открыл в телефонном справочнике раздел гимнастических залов и отыскал одно заведение неподалеку от кафе «Монделло», в котором имелась секция аэробики «Крутые пышки». И записал Саманту в эту секцию: занятия — пять дней в неделю.
В понедельник кафе «Монделло» было закрыто, и Саманта, проводив Сая, неспешно занялась мытьем оставшейся после завтрака посуды, прислушиваясь к новым звукам льющейся в раковину воды. Она чувствовала себя беспричинно счастливой. Если отстраниться от обычного журчания и бульканья, сфокусировать внимание на тех звуках, что за ними прячутся, и слушать внимательно, то можно разобрать неторопливый поток слов. Разумеется, она ни слова не понимала, но, как уже объясняла Саю, не обязательно знать язык, чтобы понять, что слышишь именно речь, состоящую из фраз. Кран она закрывала плавно и нежно, полагая, что было бы грубостью резко обрывать льющийся поток речи. Она проверила краны в ванной: сначала холодный, затем горячий, потом оба сразу. Каждый раз она внимательно вслушивалась, но то был лишь обычный шум, а когда спускала воду в туалете, тоже ничего необычного не заметила.
В спальне Саманта стащила заколку с волос (она носила ее только потому, что Саю это нравилось) и бросила на шифоньерку. Если бы ее кто-нибудь спросил, то Саманта со всей определенностью ответила бы: конечно же, Сай ей нравится, иначе она не позволила бы ему поселиться в своей квартире. Саманта до сих пор вспоминала, как он подошел к ней во время их первой встречи. И он каждый раз поражал ее, когда тщательно задергивал шторы, зажигал свечи и располагал подушки, перед тем как заняться любовью. И относил ее в постель на руках, правда-правда, и ей льстило, что нечто в ней продолжало его очаровывать, неважно что.
Поэтому Саманта ощущала некоторую вину, когда, бывало, ловила себя на том, что отдаляется от Сая, но она тут же оправдывалась тем, что его страсти хватит на них обоих.
И вот, расправив постельное белье — ну, почти расправив, она впрыгнула в ботинки, застегнула молнию на лыжной куртке и вышла на улицу, где ее встретили ледяной воздух, чистейшая голубизна неба и яркое солнце. Саманта прошлась по авеню, напевая что-то так тихо, что разобрать можно было, только очень тщательно вслушиваясь. В книжном магазине «Просперо» она приобрела самоучитель итальянского и направилась в кафе «Монделло», куда вошла через заднюю дверь. Положила книгу на полку, заперла дверь и, все так же напевая, приступила к исполнению своих нехитрых понедельничных обязанностей.