— Марек, — слабым голосом позвал Валентин, опасаясь худшего. Пусть посмертный киборг скорее конструкция, чем живое существо, но за потерю такой конструкции на Терре по головке не погладят. — Марек, вы целы?
— В порядке. — Донесся смешок. — Дно создано не для людей, но ведь я-то не человек. Хотите возьму управление?
— Спасибо, справлюсь. — Валентин повернул голову к Кваю. Тот сидел истуканом, глядя прямо перед собой, и лишь тихо шипел сквозь зубы да страдальчески морщился.
— Что с тобой?
— Есть такая болезнь, остеохондроз называется, — не повернув головы, голосом умирающего доложил Квай.
— Шейный?
— Все, какие есть.
— Терпи.
Квай вздохнул: мол, что еще остается. Флаер пробил последний облачный слой и летел в субкосмосе. Сквозь легкую дымку ионосферы сияли звезды, и косматое солнце освещало разбросанные по небу там и сям разнокалиберные серпики лун. Кривым ятаганом зависло над головой ближайшее кольцо. Все это поражало, но нисколько не радовало.
Хотелось на Терру. Очень.
Летели молча. Лишь Квай иногда пытался шевелиться и тихонько стонал.
— Сегодня же отправишься домой, — пообещал ему Валентин. — Выполним задание — и на Терру.
«Если доживу», — послышалось ему, но Квай молчал. Наверное, это был случай телепатии.
Глава 14. Не всплыть
Торможение сопровождалось меньшими перегрузками, чем разгон, но продолжалось дольше. В ответ на повторную просьбу Марека Валентин разрешил ему взять на себя управление. Так было надо: выжатые лимоны, как правило, плохо управляют техникой, даже умной. Выжатые лимоны вообще мало на что пригодны.
Кваю было легче — он отрубился.
И лишь когда флаер снизился до двадцати тысяч метров, погасил скорость и завис, чтобы мимикрирующая оболочка восстановила свои свойства, когда привычная тяжесть Дна показалась облегчением, Квай начал мычать и даже пробовать шевелиться. Автоматика заботливо сунула ему трубочку с тонизирующим напитком в разинутый рот. Квай начал булькать и ожил.
— Что?.. Уже?..
— Зря я тебя взял, — признался Валентин.
— Не, я что… Я ничего… Отключился, да?
— Держись. Может, понадобишься. Конечно, вряд ли, но ведь это Дно…
— Понял, — высипел Квай. — Я ничего. Я держусь…
— Передать управление? — деловито спросил из грузового отсека Марек.
Теплая волна благодарности растеклась где-то в области живота. Валентин с удивлением понял, что впервые в жизни по-настоящему растроган. У него была настоящая команда, искренне готовые помочь ему люди… пусть даже один из них бублик. Ведь даже не попытался присвоить себе честь лично завершить операцию, а мог бы! Хотя, конечно, что такое еще одна операция для Марека Бема? Одной больше, одной меньше…
Все равно было чертовски приятно.
— Беру управление, — сказал он. И, помедлив, добавил: — Спасибо, Марек.
— Не за что.
Без цереброуправления Валентин вряд ли бы справился. Двигаться не было ни охоты, ни, пожалуй, возможности. На экранах ничего, кроме белесой мути. Зато прямо в мозг флаер транслировал картинку с радара — рельеф с условными горизонталями. В правом верхнем углу линии свернулись в округлый бутон. Клоака Сатаны? Посмотрим…
Рамки картинки раздвинулись.
Да, она.
Проклятый вулкан, из-за которого начались все эти мучения… Если бы эта вершина торчала не близ экватора, а где-нибудь на полюсе, донники не стали бы строить катапульту на ее склоне. С их допотопной техникой у них все на пределе, они стараются выгадать каждую мелочь, чтобы запустить свой спутник с нуль-передатчиком, им позарез нужно приплюсовать к скорости ракеты-носителя скорость вращения планеты. И Дно, вырастив в подходящем месте самый крупный на планете вулканический конус, идет им навстречу…
Им, а не всяким пришлым!
Это вопрос привычки. Планета уже начала привыкать к донникам. Как им от нее ни достается, но иногда каменный шар способен оказать маленькую любезность букашкам, копошащимся на его поверхности. Но только своим, привычным букашкам!
Вот ведь лезет в голову всякая ерунда! Надо кончать скорее — и домой.
Сначала в торгпредство. В бассейн, и не вылезать сутки.
Потом на Терру.
И впоследствии вспоминать Дно лишь изредка и только в разговорах с подчиненными, когда те вздумают жаловаться на трудности.
Он приказал флаеру снизиться до границы облачности и задал курс. Это просто работа, твердил он себе, зная, что на цереброуправлении взвинченность пилота передается аппарату. Спокойно… Просто работа. Пусть не рутинная, но и не экстраординарная, не какой-нибудь отчаянный подвиг. Оставим подвиги туземцам. Напрасные подвиги, потому что ничего у них не выйдет… Терра не даст. Я не дам.