— Эй, послушайте!.. — Если бы не пересохшее горло, я бы, наверное, выкрикнул эти слова, а так только неубедительно сипел. — Вы обещали вернуть меня на Землю через неделю. Сами вы занимаетесь этой проблемой миллионы лет — и теперь вы хотите, чтобы я нашел вам другое решение за пять паршивых дней?!
— Не беспокойтесь, вы окажетесь на Земле в обещанный срок. Прежде чем подойдет очередь высказать ваше мнение, нам предстоит выслушать и вернуть по домам других судей, но это не займет много времени. На размышления у вас есть целых два дня. Если решение не будет найдено, все гуюки стерилизуют себя.
— Как… два дня? Почему?
— Через два дня истекает Большая Эпоха. Это срок, который мы себе поставили.
— Но это не… — начал было я и не договорил. Слишком много «не» пришло мне на ум одновременно: «неразумно», «нелогично», «неправильно» и так далее.
— Мы сознаем, что два дня — не слишком большой срок, — добавила Хаксель. — Но мы компенсировали это, собрав значительное количество судей-экспертов. Смотрите, вот наш флот… — Она сделала жест, указывая на стену-экран, на которой появилось множество гуюкских космических кораблей. Их были тысячи; многие находились так далеко от нас, что выглядели как яркие светящиеся точки, но некоторые оказались сравнительно близко, и я смог разглядеть их очертания. Космические корабли гуюков были настолько похожи на сиамских бойцовых рыбок, что я побоялся бы сажать их в один аквариум.
— И мы сейчас тоже внутри такого корабля? — спросил я.
— Да. Каждое судно везет сразу нескольких судей, так что наша экспертная коллегия действительно многочисленна. Когда все закончится, я смогу назвать вам точную цифру, но не сейчас… Я, кажется, уже говорила, как важно для нас, чтобы вы, с одной стороны, не испытывали слишком большого груза ответственности, а с другой — не считали свои идеи банальными. По этой же причине мы не станем отвечать на дальнейшие вопросы, которые могут у вас появиться. Сейчас мы просим вас вернуться в каюту и начать размышлять.
Я только пожал плечами — сказать было нечего. Внутри меня все как будто онемело. Я знал: сколько бы судей-инопланетян ни решали судьбу гуюков вместе со мной, часть ответственности все равно ложится на меня. Гуюки сами загнали себя в угол и теперь надеялись, что кто-то сумеет указать им выход, но на их месте я бы не особенно на это рассчитывал. От меня, во всяком случае, им вряд ли стоило ожидать блестящих озарений. Едва ли существу невежественному и весьма ограниченному удастся что-то сделать.
— Ты справишься, — сказала Санни. — Я в этом абсолютно уверена. Вспомни, ты уже много раз находил выход из совершенно невероятных положений!
Да, до сегодняшнего дня я более или менее справлялся. Как врач я привык брать на себя ответственность за жизнь и здоровье своих пациентов, но еще никогда я не оказывался в положении, когда от меня зависели триллионы настоящих и будущих жизней.
Только когда мы оказались в нашей кают-компании, я набрался храбрости и спросил Хаксель, почему бы гуюкам не перебазироваться на несколько десятков или даже на одну единственную планету, освободив, таким образом, галактику для молодых, набирающих силу цивилизаций. Поскольку она сама сказала, что время вопросов прошло, я не особенно рассчитывал на ответ, но Хаксель, по-видимому, решила, что мне важно это знать.
— Мы отвергли эту возможность, исходя из особенностей нашего менталитета. На какое-то время это могло бы сработать, но наши потомки, скорее всего, снова заселили бы галактику и возобновили прерванную работу. И тогда спустя какое-то время наш народ снова оказался бы в тупике. Кроме того, какое бы убежище мы для себя ни подыскали, нет никаких гарантий, что оно не окажется тем самым миром, на котором мог бы развиться новый разум, обладающий необходимыми качествами.
Таков был ее ответ. «Все или ничего!» — вот, что это означало, и я снова почувствовал себя слабым и беспомощным.
Весь этот день, до самого позднего вечера, я лихорадочно размышлял над проблемой гуюков, но так и не придумал ничего путного. Есть я не мог и был уверен, что заснуть мне тоже не удастся. Несколько раз я обращался к своим спутникам за советом и помощью, но результат оказался нулевым, хотя они действительно старались. Единственным положительным следствием коллективного «мозгового штурма» было то, что враждебность, которую Гара питала к Сделке, окончательно сошла на нет. Что ж, ничего удивительного: в конце концов, они мои друзья, и сейчас их объединяла общая забота об одном туповатом докторе.