В завершение еще раз обратим взоры в прошлое. Давным-давно, еще до сэра Томаса, в Александрии Египетской горела библиотека. Тысячи папирусных свитков, наследие удачливых Птолемеев, превращались в пепел. Колоссальное количество сюжетов, целых миров, переставали быть. А теперь на мгновение представьте, что огонь достиг свитков неслучайно. Что измученный философ, сознающий довлеющую массу написанных историй, взял факел и…
Какой костер понадобился бы сейчас! Вряд ли у кого-то достанет сил и воли предать все это огню. И даже если хватит — не загорятся ли от этого пожара соседние дома?
Это значит, что у современных авторов нет другого выхода, кроме как подниматься, расцветать и увядать в густой тени великих предков.
Крупный план
Сергей Шикарев
Головоногая эсхатология
Излюбленными декорациями или, выражаясь языком не театра, а геймдева, сетттингом для книг Чайны Мьевиля остается город: пространство, справленное линиями улиц и заставленное домами, между которыми находится место — площадь или укромный уголок — для сверхъестественного. «Кракен» продолжает линию, начатую в его дебютном романе «Крысиный король», действие происходит не в Нью-Кробюзоне — мегаполисе мифического Бас-Лага, а в Лондоне. Впрочем, странных существ и магических созданий, порожденных фантазией автора, от этого меньше не стало.
В «Кракене» наличествуют характерные для всего творчества Чайны Мьевиля ингредиенты — яркие визионерские образы и классовая борьба. Однако на сей раз автор разлил старое вино в новые меха. Старт сюжетным перипетиям дает исчезновение из Дарвиновского центра Музея естествознания огромного спрута. Это похищение могло бы сойти за обычную кражу (со скидкой на необычные пристрастия злоумышленников), если бы не произошло в разгар рабочего дня. Да и сами размеры гигантского головоногого не позволили преступникам реализовать свой замысел «естественным» путем. А значит, в пропаже замешана магия.
Лондонская полиция ко встрече с необычным готова: в ее состав входит специальное подразделение — отдел Преступлений, Связанных с Фундаментализмом и Сектами, который и берется за поиски Architeuthis dux. Между тем работник музея Билли Харроу обнаруживает, что стал объектом чьего-то пристального и пугающего внимания.
Перед читателем полицейский детектив, который вполне можно было бы назвать классическим, даже невзирая на магические сущности: в конце концов, когда отброшены все иные сущности, отметить законы логики и ниспровергнуть дедуктивный метод им не под силу.
Однако по мере того, как читатель следует за автором и персонажами по страницам книги, все отчетливее и громче звучат уже не детективные, а эсхатологические мотивы. Близится Апокалипсис.
Поскольку для рецензентов, раскрывающих интригу детективных романов, с пришествием Апокалипсиса, а то и после него, наверняка заготовлены особые наказания, постараемся обойтись без преждевременных разоблачений. К тому же роман к ним не сводится. Мьевиль вообще писатель не из тех, кого читают ради сюжета и его поворотов. Осознанно или нет, сюжетом он, по обыкновению, пренебрегает, обращаясь с ним как с плотью, надетой на скелет текста: идеи и образы.
Таков и «Кракен». Незамысловатые коллизии из серии «они убегают — мы догоняем», чуть усложненные в детективной манере: кто кого и по каким мотивам догоняет до финала книги так и непонятно, но это позволяет автору высказаться на важные для него темы.
Любопытно, что главной из них является вовсе не классовая борьба, как можно было бы ожидать от неомарксиста и троцкиста, не скрывающего своих левых взглядов. Что ж, на эту тему Мьевиль открыто и исчерпывающе высказался еще в «Железном совете», продемонстрировав перманентность революционной идеи и буквально воплотив в тексте известные песенные строчки про то, что наш «бронепоезд стоит на запасном пути». На сей раз классовые противоречия разрешаются менее радикальным путем — через переговоры и стачки. Вообще описание забастовки фамильяров, воплощенных в виде кошек, голубей и белочек, даже забавно.
Впрочем, магистральная тема «Кракена» не менее остра и социальна, ведь Мьевиль говорит о религии и вере. Роман начинается с исчезновения бога, который авторской волей предстает в виде насмешки над лавкрафтовскими монстрами, медленно разлагающимся, препарированным и забальзамированным трупом кракена. Так криминальная история похищения музейного экспоната превращается в историю богоискательства.