Вздохнув, Сергей посмотрел на жетон и приколол его к петлице. Интересно, что сказал бы Джон, увидев его сейчас? Наверное, ничего. Улыбнулся бы, и все.
Когда космоплан снова выровнялся, над синей гладью залива Сан-Франциско взошло солнце. Серебристо-золотой дождь лучей пролился на воду, испещрил полосами горизонт, окрасил в яркие цвета концы крыльев. Сергей отнял руку от жетона. Космоплан делал круг над Калифорнийским побережьем, выступающим над Тихим океаном, словно зеленый взъерошенный гребень. Наконец-то он дома… Америка, Россия, Уругвай, Египет — не имеет значения. Отныне его домом стала вся огромная Земля, каждый ее уголок без различия географических координат.
Космоплан коснулся посадочной полосы. «У сына Джона, наверное, отцовская улыбка», — подумал Сергей. Через какой-нибудь час он это узнает.
Он выглянул в иллюминатор и увидел солнце, пляшущее между верхушек секвой.
Перевел с английского Андрей МЯСНИКОВ
© Charles E.Gannon. Not For Ourselves Alone. 2011. Печатается с разрешения автора.
Рассказ впервые опубликован в журнале «Analog» в 2011 году.
Том Пардом
Привязанности Морри
Первым делом он отказался от ног. Не нужны они этой штуке. В доме лифты хорошие. Сойдут и колеса.
— Но есть же множество мест, где приходится передвигаться по лестницам, — возразила консультант-советник.
Советник сама была штукой. Выглядела она компетентной, слегка полноватой женщиной лет под пятьдесят, но все равно она была таким же изделием, как и штука, которую ему предлагали. Похоже, у них на складе запасено полсотни модификаций консультантов-советников на все случаи жизни. «Пусть мистера Ларджена обслужит Номер Двадцать Восемь. Его психометрия указывает на максимальную степень комфорта, когда он имеет дело со зрелыми, ответственными женщинами».
— В моей заявке изложены все требования, — возразил Морри. — Достаточно и колес.
Из-за лица разгорелась настоящая битва. Морри с удовольствием выбрал бы прямоугольную металлическую коробку с сенсорами и динамиком громкоговорителя, если бы ему позволили. Ну, как у роботов в читаных в детстве комиксах. Только без комиксового задорно-дружелюбного вида.
— Выражение лица — важный аспект эмоциональной коммуникации, — убеждала консультант-советник. — Оно может, например, выразить разницу между мелким сбоем и опасной поломкой.
Пришлось согласиться на эластичную «кожу». В этом поставщики были непоколебимы. Зато Морри решительно отклонил все предложения насчет симуляции человеческого лица, безразлично — мужского или женского. Он забраковал одиннадцать якобы забавных мультяшных личиков, прежде чем консультант сообразила, что Морри отвергает всю концепцию в целом. Униформы, робы и всевозможные вариации исторических или иных одеяний получили столь же холодный прием.
Правда, костюм ниндзя заставил Морри задуматься на несколько секунд. Весь корпус целиком упакован в черное. Половина лица закрыта. А с другой стороны — напоминание о том, что эта штука может быть смертельно опасной.
— Похоже, вы отвергаете любые качества, способствующие установлению эмоциональной привязанности, — предположила консультант-советник. — Верно?
— Это просто вещь. Машина. Это все, что она из себя представляет.
— Большинство потребителей полагают, что определенная степень эмоциональной привязанности повышает суммарное удовлетворение от взаимоотношений.
— Это машина. Ты тоже машина. Я не ищу друга. У меня уже есть друзья.
Вот так Морри и получил блестящую колонну на плоской платформе с четырьмя великоватыми колесами. Три щупальца, заканчивающиеся почти человеческими, но металлическими кистями. Прямоугольная «голова». Две линзы — «глаза», похожие именно на линзы камер. Квадратный динамик громкоговорителя с решеткой.
— Твое имя — Клэнк, — сказал Морри. — Ты будешь называть меня мистер Ларджен.
— Рад знакомству с вами, мистер Ларджен.
«Кожа» надо «лбом» могла складываться в морщины.
«Щеки» могли раздуваться или краснеть. Но улыбаться эта штука не умела.
Женщина, которая жила через две двери от него, Джорджия Коулмэн, называла свою штуковину Элли. Она тщательно подобрала для Элли такую внешность, что та выглядела высокой, крепкой телохранительницей, вроде тех собранных и предельно внимательных женщин, окружающих президентов и государственных чиновников высокого ранга, любителей за казенный счет покататься по стране и на халяву попить и пожрать.