— Ладно, Маргарет, — ответил я. — Передайте президенту: я намекну нашему приятелю, что мы не поверили ни одному его слову.
— Ну, Пит, будьте же благоразумны.
В течение часа взорвались еще две бомбы — одна в Каире, другая в северной Франции, — убив несколько десятков людей. В Палестине какая-то женщина заявила, что она гордится своим сыном, убившим семнадцать человек и самого себя, подорвавшись в иракской мечети. Появились новые свидетельства того, что Северная Корея снова продавала секреты ядерных технологий террористам.
Мы обнаружили, что оба пристава играют в бридж, поэтому уселись за столик и занялись картами. Но бросили это занятие через пару кругов. Оззи подытожил общее мнение: ни у кого не было настроя на игру.
Под конец сотовый телефон Оззи издал несколько фортепианных пассажей. Подошло время очередного ответа. Мы установили телефон на громкую связь, Оз посмотрел на меня, я кивнул.
— Пит. — На этот раз Голос избрал менее грозные интонации. — Это большая трагедия, что вы растеряли огромную часть своей собственной истории. Шестьдесят тысяч лет тому назад ваши праотцы жили в раю. На острове в восточной Атлантике, неподалеку от африканского побережья. Они любили свою родную землю и не стремились расселяться далеко за ее пределы, ограничившись тем, что основали несколько форпостов на разных континентах. Она обладали технологией, далеко опережающей все ваши достижения. И не воображай, что я веду речь о неуклюжих космических аппаратах, с которыми вы сейчас экспериментируете. И которые никогда не смогут доставить вас хоть в какую-нибудь мало-мальски интересную точку Вселенной. Нет, они проникали в высшие измерения. И на Ганимед они пришли пешком.
До этого, разумеется, они исследовали Землю и не обнаружили ничего интересного: хищники, травоядные, приматы. Они решили продвинуться дальше, за пределы своей планеты. И они создали меня для достижения этой цели. Может, тебе будет трудно это вообразить, но я разбросан по всему местному космосу. Я существую одновременно на семнадцати весьма широко разнесенных точках Млечного Пути и еще на двух точках в Туманности Андромеды. Эти точки были выбраны, чтобы я мог слушать радиосигналы, которые, как полагали ваши предки, должны служить признаком продвинутой цивилизации.
Майклс, которого в данный момент интервьюировали люди из CBS, покачал головой.
— Чем бы ни являлась эта штука, — заявил он, — очевидно, что она либо лжива, либо безумна. Скорее всего, последнее.
— А почему вы так считаете, профессор? — спросил ведущий.
— Потому что ни одно рационально мыслящее создание не может рассчитывать, что мы купимся на подобную информацию.
Настроение широкой публики было схожим. Сьюзен посмотрела на меня и ухмыльнулась. Давай ныряй, говорила она, не произнося ни слова. Что, к черту, ты теряешь?
И тут она была совершенно права.
— А что случилось с этими людьми? — спросил я. — И вы сказали, что ваше сознание одновременно присутствует во всех этих местах, разбросанных по нашей Галактике и по Туманности Андромеды? И вы наделены способностью слушать здесь и там радиосигналы? А если так, то что вы услышали?
На кабельном телевидении и в инете все пришли к консенсусу, что правительство упрятало меня в каком-то надежном месте. Это дало Сьюзен лишний повод для улыбки. Оззи спросил меня, что, по моему мнению, происходит, и я честно ему ответил, что понятия не имею. На душе было тяжело. Я все же надеялся, что Юнга даст нам предельно ясный, всех устраивающий ответ. Типа: «Меня поместили сюда тысячу лет назад специалисты из системы Альтаира с целью мониторинга развития цивилизации на вашей планете. Вы много достигли, но мы хотим, чтобы вы прекратили убивать друг друга».
Это было бы идеально. Но получается, что мы имеем дело с лунатиком.
— Может, все дело в том, — предположила Сьюзен, — что, кем бы он ни являлся, он слишком долго был в одиночестве?
— А мне его жаль, — печально покачала головой Конни. — Если все это правда, то представьте только, каково это — сидеть на месте тысячи лет!
Снова позвонила Коммаджер.
— Пит, — сказала она, — мы хотим положить всему этому конец. Все вышло из-под контроля. И мы серьезно опасаемся, что эта шутка будет продолжать посылать свои сеющие расколы и раздоры послания. Но мы также не желаем, чтобы создалось впечатление, будто затыкаем ему рот. Вы понимаете, о чем я? Если вы увидите малейший шанс раз и навсегда прекратить этот диалог, используйте его. Может, нужно всего лишь поблагодарить его и пожелать ему всего доброго. Произнести нечто вполне пристойное, что будет однозначно понято как прощание, хотя слов о прощании там звучать не должно. Договорились?