Наверное, самой мутной — во всех смыслах — в данном обзоре предстает, если взглянуть на нее из сегодняшнего дня, экранизация романа Владимира Щербакова «Семь стихий». К счастью для автора обзора, фильм вышел абсолютно бездарным — иначе мне, много сил потратившему во время оно, доказывая бездарность исходного литературного материала, пришлось бы испытать когнитивный диссонанс… Слишком много связано с фигурой автора романа и той редакцией «Молодой гвардии», которую он возглавлял…
Но чуда не произошло. Бездарный роман, который тогда поднимали на щит «молодогвардейцы» — как контрпример «вредной» и «не нужной народу» фантастики — на экране вышел совсем уж беспомощным.
Режиссер Геннадий Иванов явно опоздал с этой экранизацией: на дворе стоял «оруэлловский» 1984-й. Для нас переломный — последний год застоя. Хотя все еще текло, «как при дедушке», а противников «Молодой гвардии» — авторов и самых активных читателей, объединенных в КЛФ, — продолжали гнобить, как и где только могли. Но то была лишь инерция, последний вздох «угнетающей твари». Спустя всего год-два страна стала иной, и обласканный прежним начальством «идеологически правильный» автор «Семи стихий» быстро исчез со сцены.
Единственным ярким «героем» фильма стал футуристический «концепт-кар» некоего отечественного конструктора-самородка[24]. Да еще, пожалуй, первый в отечественном кино квадрофонный саундтрек: фильм крутили в московском кинотеатре «Космос», где была соответствующая аппаратура. Что касается главных героев, предъявленных фотогеничными Игорем Старыгиным и Ириной Алферовой, то играть им в мире недалекого будущего, каким оно виделось Щербакову и иже с ним, было попросту нечего. В отличие от молодой и сексапильной Любови Виролайнен, героине которой, прекрасной инопланетянке, буквально рожденной из чудо-цветка, не нужно было ничего играть.
Об этом фильме быстро забыли, как и об авторе романа и всей «молодогвардейской» фантастике. А вот почему забыли — или сознательно замолчали? — другую картину, вышедшую не только в исторически переломный год, но и в тот день, который также остался в истории, настоящая загадка. Я имею в виду «Невозвращенца» режиссера Сергея Снежкина, поставленного по одноименному роману Александра Кабакова. Фильм был впервые показан по ленинградскому телевидению в ночь на 22 августа 1991 года — после первого дня путча, о котором пророчески рассказывали роман и картина!
Как бы ни оценивать роман на ту пору, вещь получилась взрывной. Смутной, конечно… так и время было смутным, путаным и невнятным, но произведение оказалось искренним и задевавшим воспаленный нерв, бьющим наотмашь. Предлагающим задуматься над тем, куда мы тогда шли. А фильм, где, собственно, минимум фантастики (путешествия героя-писателя в недалекое будущее), получился даже еще более провоцирующим — с мыслью о том, что попытка бегства в будущее почти наверняка окажется безуспешной. Что будущее создается тобой, но не для тебя. И не забыть бы вернуться…
Мы, тогдашние любители фантастики, разумеется, уже читали об этом в других книгах, но ведь умную и глубокую мысль не грех и повторить! А еще лично у меня фильм вызывает (сегодня, не тогда) еще одну ассоциацию: не только герой — вся страна тогда в определенном смысле стала «невозвращенкой». Вот и мается от тоски, что уже никогда и никуда не вернется…
Но вопреки, казалось бы, очевидному страстный, талантливый, спорный и провидческий фильм Снежкина, демонстративно выполненный в стилистике тогдашней совсем не фантастической перестроечной «чернухи», постигла судьба удивительная. Завоевав приз на престижном международном кинофестивале в Сан-Себастьяне, картина непостижимым образом канула в небытие!
Другим безусловно значительным событием той «перестроечной» поры стал фильм Владимира Хотиненко «Зеркало для героя» (1987). Он был снят по одноименному роману Святослава Рыбаса. Тот редкий случай, когда литературный первоисточник никакого разговора не заслуживает, а фильм необходимо рассматривать как отдельное и мощное произведение искусства. Тем более что в отличие от повести, где два наших современника непостижимым образом «проваливались» в послевоенные сороковые и проводили едва ли не политзанятия с жителями шахтерского городка о будущем страны, в картине есть сюжетный ход, сообщающий всей этой истории глубину, многослойность и прочие художественные достоинства. Это «временная петля» (в духе хорошо знакомого любителям фантастики «Дня сурка»), придуманная автором сценария — рано ушедшей из жизни Надеждой Кожушаной.
В результате получилась умная, философская, печальная, неоднозначная, захватывающая фантастическая притча, которая ставит «проклятые вопросы» — вместо того чтобы давать на них готовые ответы. Кто мы, как связаны с прошлым, можем ли изменить его — и хотим ли? Изменяемся ли сами, столкнувшись с этим прошлым не в книгах и фильмах, а очно, лицом к лицу?
Словом, это настоящая научная фантастика, хотя формально фантастичным в картине Хотиненко остается лишь этот самый ход, прием, постановка задачи.
Зато другому известному писателю-нефантасту, в конце жизни обратившемуся к научной фантастике, с экранизациями крупно не повезло. Речь идет о тогда уже ставшем живым классиком Чингизе Айтматове, чей «Буранный полустанок» наделал много шума (в отличие от последнего романа «Тавро Кассандры», который автор этих строк считал и считает показательно провальным). Впрочем, откровенно неудачными оказались и НФ-вставки в «Буранном полустанке» (к реалистической линии претензий не было: писал мастер!). Так вот, по мотивам этого сложного, философского и многопланового романа было создано два фильма — советско-турецко-ливийский «Манкурт» (1990) и киргизский «Буранный полустанок» («Млечный путь») (1995). Оба вроде бы выпадают из данного обзора, поскольку и в том, и в другом использованы как раз исключительно реалистические линии, а фантастика выкинута начисто. Зато экранизация «Тавро Кассандры» фантастична донельзя! В том смысле, что это просто фантастическая чушь, китч и творческая беспомощность в одном флаконе.
Нелепой выглядит и предыстория создания картины. Когда-то, уже в новые времена, ею загорелся Юрий Кара, причем решил сделать это с невиданным в нашем кино размахом, включая съемки на космической станции «Мир». Ее грядущее затопление режиссер полагал ошибкой (может, и правильно), а потому одним из способов спасения станции посчитал эффектный космическо-философский блокбастер со съемками «на натуре».
Легенд и слухов вокруг готовившейся киносенсации ходило множество: например, режиссером вместо автора идеи, то есть Кары, решили пригласить самого Джеймса Камерона, создателя «Титаника», на женскую роль вызвать Софи Лорен и задействовать в картине даже почтенную любимицу Гитлера, знаменитую Лени Рифеншталь!
Что было известно более или менее точно: актер Владимир Стеклов готовится к съемкам на «Мире» и даже поступил в отряд космонавтов для соответствующих тренировок, чтобы достоверно сыграть роль Ювеналия. Если кто романа не читал, то здесь первый «космический монах-отшельник» отказался возвращаться со станции на Землю, пока человечество не осознает собственную греховность, не покается и не приступит к тотальному нравственному очищению…
В общем, предполагалась сенсация, но денег на постановку не хватило. Стеклова в космос не взяли, Кара из проекта ретировался, а спустя какое-то время на экраны вынырнул сущий бред (другого слова не подберу) режиссера Александра Сорокина. Одно название чего стоит: «Воры и проститутки». С эпиграфом из Троцкого: «Всякая революция делается для того, чтобы воры и проститутки стали философами и поэтами, или их дети».
Чего там только не намешано! История реальной итальянской революционерки, фотографа и авантюристки Тины Модотти, сделавшей карьеру в Голливуде и нашедшей приют в сталинском СССР, где она с кем только не переспала. Всё — в возбуждающих подробностях. Судьба ее сына, гениального ученого-генетика (его и сыграл Стеклов), которому не повезло в стране, незадолго до того боровшейся против «продажной девки империализма» генетики. Непризнанный гений становится барменом; завсегдатай, знаменитый писатель (очевидно, автор романа), зачем-то сводит его с… Горбачевым. А тот для чего-то устраивает экс-генетику и бармену командировку на станцию «Мир». Там он становится Ювеналием… и далее по тексту романа. А в качестве острой приправы — появление на станции американской журналистки-психолога в образе Ксении Собчак, которая должна опоить безумца отравленным коньяком, но, не в силах устоять перед его мужским обаянием, отказывается от этой затеи.
24
Чувствовалась рука бывшего шефа Щербакова — в свое время всесильного главного редактора журнала «Техника — молодежи» Василия Захарченко, поддерживавшего, надо отдать ему должное, «техническое творчество молодежи»! (Здесь и далее прим. авт.)