Когда Аннабелл протянула письмо, Мистер Тибблз предостерегающе зашипел. Его зеленые глаза горели дьявольским огнем в отблеске свечей, а длинный хвост энергично стучал по ковру.
Аннабелл не раз пострадала от его когтей в прошлом, поэтому она предусмотрительно попятилась и скользнула на единственный свободный стул за длинным столом.
Миссис Бакстер сломала печать и развернула письмо. Когда она пробежала его глазами, ее изможденное лицо непривычно оживилось, безжизненные щеки слегка порозовели.
– Пожалуй, это и в самом деле удивительно. В высшей степени необычно!
– Что-то случилось, мадам? – спросила Мейвис заискивающим тоном, который всегда использовала при общении с директрисой. – Я буду рада оказать вам любую помощь, если вы пожелаете.
– Как и я, – присоединилась к ней Пруденс. – Конечно, если это не личный вопрос.
Сняв очки, миссис Бакстер одарила своих любимиц несколько растерянной улыбкой.
– Очень любезно, конечно, с вашей стороны, но для беспокойства нет оснований. Похоже, я буду иметь честь принять завтра важную посетительницу из Лондона – знатную придворную даму из королевского дворца. Она хочет познакомиться со всеми преподавателями, поэтому вы должны одеться во все самое лучшее.
Эта новость возбудила необычайное волнение в столовой.
– Придворная дама? – послышались восклицания с разных сторон. – Кто она? Она везет сюда свою дочь на учебу?
– Ее зовут леди Милфорд, и она ищет гувернантку для юного герцога Кеверна в Корнуолле. Она побеседует с наиболее достойными из вас, чтобы выбрать кандидатку на эту должность.
Аннабелл застыла на своем стуле. Корнуолл! Он казался таким же далеким и экзотичным, как Китай или Индия. Много лет она мечтала повидать разные места за пределами замкнутого мирка школы. В редкие свободные дни она уходила бродить далеко в заросли вереска и пыталась представить себе, что лежит за пустынными, открытыми всем ветрам холмами. Желая узнать это, она прочитала все книги по географии в школьной библиотеке. Она изучала карты Англии и зарубежных стран, многочисленных отдаленных мест с завораживающими названиями, такими как Египет, Константинополь, Шанхай. Она училась, мечтала и откладывала деньги, в то время как остальные учительницы тратили свое жалованье на новые платья, ленты и прочую чепуху.
Теперь ей представился шанс избавиться от нудной обязанности учить хорошим манерам хихикающих девиц, интересующихся только модой и сплетнями. Нужно было тщательно продумать, что говорить на собеседовании. Как подать себя, чтобы ее сочли идеальной наставницей для юного аристократа…
Миссис Бакстер окинула взглядом стол, и глаза ее остановились на Аннабелл. Тусклые бесцветные глаза, полные леденящего холода.
– Мисс Куинн, распорядитесь, чтобы служанки как следует вычистили мою гостиную сверху донизу. И поскольку вы не принимаете участия в завтрашних собеседованиях, у вас будет достаточно времени помочь остальным преподавательницам с шитьем, если им потребуется что-то подогнать. А теперь идите и закройте за собой дверь.
Радостное возбуждение мгновенно покинуло Аннабелл. Ее изгоняют. Ее не допускают к желанному собеседованию. Чудовищная несправедливость заставила девушку забыть об осторожности.
Она резко встала из-за стола, ножки ее стула скрипнули, скользнув по деревянному полу.
– Прошу вас, пожалуйста, мне бы очень хотелось иметь возможность встретиться с леди Милфорд.
– Вы смеете мне противоречить? – в удивлении спросила миссис Бакстер. – Я отдала приказ, вы обязаны подчиниться.
– Но я подготовлена не хуже любой другой из присутствующих здесь, чтобы стать гувернанткой герцога. Может, даже гораздо лучше. Я изучала латынь и древнегреческий. Прекрасно знаю математику. А также естественные науки и литературу…
– Ваша квалификация не имеет значения. Наша высокородная посетительница захочет нанять кого-нибудь из респектабельной семьи. Она никогда не согласится взять на службу подкидыша, не знающего даже имени собственных родителей.
Эти презрительные слова гулко прокатились по просторной столовой. Мейвис и Пруденс ехидно ухмыльнулись. Остальные учительницы поглядывали на Аннабелл с сочувствием или смущением. Хотя большинство из них держались с ней достаточно любезно, они не осмеливались поддержать ее из страха в свою очередь быть осмеянными.
Щеки Аннабелл вспыхнули ярким румянцем от унижения. Ей стоило огромных усилий смолчать, подавив вспышку гнева. Дальнейшие возражения вызвали бы только возмущение директрисы, обычно проявляющееся в урезывании ее и без того символического жалованья. Девушка не могла позволить себе потерять хотя бы полпенса из своих накоплений.