Однако сегодня можно уверенно заявлять, что подлинное отношение Берии к Сталину было глубоко уважительным. Чтобы убедиться в этом, достаточно внимательно прочесть письма Берии «из бункера», написанные им после ареста.
Если бы Берия был антисталинистом и не скрывал этого от коллег по послесталинскому руководству и даже от фигур типа Чиаурели, то в письмах в Президиум ЦК он так и писал бы — мол, мы же вместе терпели от тирана и мечтали от этого мерзавца избавиться! А я вас от него избавил.
И резюмировал бы в духе «молотовских» «откровений»: так что же вы меня в кутузку засадили, я же свой, антисталинский!
Но Берия писал иначе. Уже в первом кратком письме от 28 июня 1953 года он напоминал, что «был беспредельно предан партии Ленина — Сталина» и желал коллегам «больших успехов за дело Ленина — Сталина».
В развёрнутом же письме Маленкову и другим от 1 июля 1953 года Берия писал так:
«В числе других товарищей я тоже крепко и энергично взялся за работу с единственной мыслью сделать всё, что возможно, и не провалиться всем нам без товарища Сталина…»
Да одна эта фраза ставит крест на всех антисталинских инсинуациях в адрес Берии! Во всяком случае — для любого человека, имеющего ум и сердце. Ведь это написано в состоянии сильнейшего стресса! Написано в «момент истины» — когда вольно или невольно, у пишущего прорываются только искренние интонации!..
И все последующие, весьма частые, упоминания Л. П. Берией имени Сталина в письме по тому или иному поводу и ссылки на Сталина проникнуты искренним уважением к личности Сталина и к его памяти. Отрицать это, зная полный текст письма от 1 июля 1953 года, просто невозможно — для минимально честного и вдумчивого человека.
И мог ли Берия, если бы он ненавидел Сталина, в своём третьем и последнем письме в Президиум ЦК КПСС от [2] июля 1953 года настаивать на вмешательстве бывших своих товарищей в его судьбу, «во имя памяти Ленина и Сталина»?
Ну, в самом-то деле, господа псевдоисторики, врите, врите, но не завирайтесь!
Великий высший лидер СССР, старший товарищ и вождь Берии умер.
Берии же для того, чтобы заявить о себе как о потенциальном высшем лидере СССР, было отведено судьбой всего «Сто дней».
Однако у этих его «Ста» (а точнее — ста тринадцати) дней был, вне сомнений, сталинский базис.
Глава З
Сталинские директивы, бериевские инициативы и хрущёвские коррективы
Да, изучение событий трёх весенних и первого летнего месяцев 1953 года, которые оказались важнейшими для будущего СССР, позволяет нам говорить сегодня, что многие инициативы Берии не были лишь его личными инициативами, а оказались развитием замыслов и идей Сталина. Тех замыслов, которые Сталин предполагал реализовать после проведения Пленума ЦК 2 марта 1953 года, но реализовать не смог, потому что его упредили и устранили силы, враждебные Сталину, а значит, враждебные и России.
В подтверждение предположения о сталинском базисе инициатив Берии, предположения, позволяющего на многое в жизни СССР после смерти Сталина взглянуть иначе, могу сослаться на следующие строки из письма Берии Маленкову, написанного Лаврентием Павловичем 1 июля 1953 года, уже после ареста…
Берия писал тогда:
«Если же вносились мной инициативные вопросы, то несколько раз пересматривал вместе с товарищами, работающими со мной, чтобы не ошибиться и не подвести ЦК и Правительство. У меня остался в Совмине, я не успел тебе представить докладную записку, и проэкт решения об упорядочении наградных дел, над этим я провозился около двух месяцев. Вопрос об этом, как ты знаешь, мы с тобой долго вынашивали еще при жизни товарища Сталина.»
Берия имел в виду проект учреждения новых орденов СССР, и из вышеприведённого отрывка ясно, что впервые идея возникла ещё при жизни Сталина. А значит, весьма вероятно, что Сталин с этой идеей был знаком и в принципе её одобрял.
Это же можно сказать и о некоторых других инициативах Берии. Вот цитата из очерка Константина Симонова, помещённого в «антибериевском» сборнике Политиздата в 1991 году. В целом этот очерк — пасквиль, Симонову чести не делающий. Но кое-что у Симонова, в то время — члена ЦК КПСС, почерпнуть можно. Вот что писал он:
«Почему же Берия был заинтересован, чтобы Маленков стал наследником Сталина именно на посту Председателя Совета министров, а пост Сталина в Секретариате ЦК занял бы человек, с точки зрения Берии, второстепенного масштаба — Хрущев, в личности и характере которого Берия так и не разобрался до самого дня своего падения? А очень просто. Идея Берии сводилась к тому, чтобы главную роль в руководстве страной играл Председатель Совета министров и его заместители…».